Суждения и беседы «Лунь юй»

Как велики его свершенья и заслуги!

Как блестящи им данные каноны!

VIII, 20

У Шуня было пять сановников,

и Поднебесная была умиротворена.

У-ван говорил:

– У меня десять способных

к государственной деятельности сановников.

Учитель произнёс:

– Трудно найти таланты, не так ли?

В том наибольшей полноты достигли эпохи Тан и Юй

(при Яо и Шуне).

У У-вана среди десяти сановников была одна женщина,

и, таким образом, всего их было девять.

Вэнь-ван владел двумя третями территории Поднебесной,

а служил династии Инь.

Добродетель династии Чжоу,

её можно назвать высшей добродетелью!

VIII, 21

Учитель сказал:

– Вот Юй, не нахожу я в нём изъяна.

Не досыта ел и пил, но в высшей степени выражал

сыновнюю почтительность к дýхам.

Платье носил простое,

но обильно украшал наколенники и головной убор

из ритуального наряда.

Довольствовался жалким жилищем

и все силы отдавал рытью каналов при борьбе с потопом.

Таков Юй, не нахожу я в нём изъяна.

Глава IX. «Учитель редко…»

IX, 1

Учитель редко говорил о выгоде, судьбе и человеколюбии.

IX, 2

Человек с улицы Дасян сказал:

– Велик Конфуций!

Однако при такой необъятной учёности

ни в чём не прославился.

Учитель услышал об этом и сказал ученикам:

– В чём же мне явить своё умение?

Может, показать умение править колесницей?

Или показать умение в стрельбе из лука?

Покажу-ка умение править колесницей.

IX, 3

Учитель сказал:

– Согласно ритуалу шапки должны плестись из пеньки,

но ныне шьют из шёлка.

Это дешевле и потому я следую за всеми.

Согласно ритуалу кланяться надлежит внизу у входа,

но ныне кладут поклон, когда взойдут наверх,

что нарушает этикет.

И потому, хоть это против всех,

я буду кланяться внизу у входа.

IX, 4

Учитель исключал четыре вещи:

пустые домыслы, категоричность, упрямство и себялюбие.

IX, 5

Учитель, терпя угрозы в Куане[89], сказал:

– Вэнь-ван уже почил, так разве культура не здесь, не во мне?

Если бы Небо захотело изжить эту культуру,

то последующим поколениям

от неё ничего бы не досталось.

Но Небо ещё не похоронило эту культуру,

а потому что могут сделать мне куанцы?

IX, 6

Первый министр спросил у Цзы Гуна:

– Учитель совершенномудрый!

Откуда в нём так много способностей?

Цзы Гун ответил:

– Именно Небом ниспослано ему стать совершенномудрым,

отсюда и многие способности.

Учитель, услышав об этом, сказал:

– Первый министр знает меня.

С детства я на положении худородного,

потому, обладая многими способностями,

занимался презренными делами.

А намного ли превосходит меня благородный муж?

Отнюдь не намного.

IX, 7

Лао[90] вспоминал:

– Учитель говорил:

Я не был призван на службу,

поэтому освоил многие искусства[91].

IX, 8

Учитель сказал:

– Знаю ли я заведомо ответ?

Нет, не знаю.

Но, если даже невежа спрашивает у меня

и его вопрос пуст сам по себе,

я всё же беру его и исчерпывающе рассматриваю

от начала и до конца.

IX, 9

Учитель сказал:

– Феникс-птица[92] не прилетает,

Река Чертёж[93] не шлёт,

Я вижу, что конец грядёт!

IX, 10

Если Учителю случалось встретиться

или с человеком в трауре,

или с одетым в парадное платье,

или со слепцом, то, подходя к ним,

будь то даже молодые люди,

он, как всегда, поступал по ритуалу,

а, минуя их, обыкновенно ускорял шаг.

IX, 11

Вздыхая, Янь Юань сказал:

– Я взгляд свой поднимаю на него – оно всё выше.

Вникаю вглубь – оно всё неподатливей и твёрже.

Манящим говором витает впереди

и вдруг уж раздаётся позади.

Учитель методически искусно питает нас учением своим.

Он широту нам придаёт культурой,

а меру полагает ритуалом.

И если б даже захотел, я не сумел бы отказаться от ученья.

Настал момент, когда своё всё истощил уменье,

ученье будто встало предо мной.

Хотя и пожелал бы шествовать за ним,

теперь уж нет возможностей и сил.

IX, 12

Учитель тяжело заболел.

Цзы Лу послал своих учеников в качестве слуг.

Когда Учитель поправился, он сказал:

– Ох, давно уже Ю хитрит.

Ведь нет у меня слуг, а он изображает, что слуги есть.

Кого я хочу обмануть? Небо обмануть?!

Разве не лучше мне умереть на руках детей-учеников,

чем принять смерть на руках у слуг?

К тому же, пусть не устроили бы мне пышных похорон,

разве был бы я брошен на дороге?

IX, 13

Цзы Гун сказал:

– Вот тут прекрасная драгоценная яшма.

Запереть ли в шкатулку и спрятать?

Или запросить хорошую цену и продать?

Учитель воскликнул:

– Продать! Продать! Я жду ценителя!

IX, 14

Учитель хотел поселится в стране Девяти варваров.

Некто заметил:

– К чему это? Ведь они же невежественны.

Учитель ответил:

– Там, где поселяется благородный муж,

разве есть место невежеству!

IX, 15

Учитель сказал:

– После того как я из Вэй возвратился в Лу,

музыка была выправлена,

а «Оды» и «Гимны»[94] обрели свои места.

IX, 16

Учитель сказал:

– Вне дома служить князю и сановникам,

дома служить отцу и старшим братьям,

в траурных церемониях не сметь не быть усердным,

крепко не напиваться – что есть во мне из этого?

IX, 17

Стоя над рекой, Учитель сказал:

– Всё утекает, как эта вода,

не останавливается ни днём, ни ночью.

IX, 18

Учитель сказал:

– Я не встречал ещё такого,

кто любил бы добродетель так же,

как любят чувственные наслаждения.

IX, 19

Учитель сказал:

– С одной стороны, например, я насыпаю горку

и не досыпал всего лишь плетушку земли.