Суждено выжить

С тех времен, как был построен Софийский собор, ничего подобного он не видел в Великом Новгороде. Все исторические ценности, созданные русским человеком на протяжении тысячи лет, уничтожаются. Город полностью разрушен, все деревянное сожжено. Ценности разграблены. Жители города эвакуировались. Ходили по городу одиночками и группами незваные гости, продолжая уничтожать то, что было еще не полностью уничтожено.

Скоро русский народ расправит свои богатырские плечи, и вылетят вшивые испанцы и немцы, как вылетает пробка из бутылки шампанского.

Время шло медленно, а все-таки стояние на посту подошло к концу. Я с трудом разбудил Пеликанова и юркнул в его согретую в сене нору, в одно мгновение уснул.

На рассвете снова пошли, сейчас все уже знали, что еще день или два, и наши скитания кончатся. Мы шли к партизанам, а там, может быть, будем посланы через линию фронта к своим.

На привале к Дементьеву подошел Пеликанов, принял стойку смирно, правую руку приложил к пилотке: «Товарищ комиссар, разрешите с вами поговорить». Дементьев строго посмотрел на Пеликанова. На лице появились красные пятна, он с большим усилием сдерживал себя, нервничал. Обращаясь ко всем, спокойно сказал: «Товарищи! Я вас просил и прошу не называть меня комиссаром. Нас осталось мало, поэтому называйте меня по фамилии или имени-отчеству. Я вам просто старший товарищ. Слушаю вас, товарищ Пеликанов». «Я хочу возвратиться к неприятному для вас разговору. Вы нас обвинили в уничтожении немцев, которых мы сожгли вместе с домом казненной ими женщины. Обвиняете и за немцев, которых мы посадили в подпол вместе со старостой. Я не знаю, как вас понимать. В первом случае мы обошлись жестоко, как и они с нашими красноармейцами и ни в чем неповинной женщиной. Во втором случае мы поступили по-человечески, лояльно. До войны меня учили в военном училище: «Бей врага! Не убьешь, он тебя убьет». Слабохарактерных война не прощает. Вы говорите, что немцев и предателей надо брать только живыми и судить. По-вашему, полицая, которого я прикончил, надо было заковать в кандалы и доставить к вам на допрос. Подойти под окно избы, в которой спали немцы, постучать и крикнуть: «Выходите, господа фрицы, без оружия. Мы вас поведем на суд, нам так приказано. Наше дело вас доставить, а там дело суда. Что присудят, тому и быть. Не надо считать дураками ни нас, ни немцев».

Дементьев не мигая смотрел на Пеликанова и улыбался.

Пеликанов продолжил: «Девиз нашей армии, нашего правительства – всех незваных гостей, кто пришел с оружием в руках и воюет против нас, бей, громи, уничтожай. Не дай бог, если мы попадем к немцам. Они возиться с нами не будут. Счастливы будем, если без пыток расстреляют или повесят. Они способны на все. Могут содрать ногти с пальцев рук и ног, выколоть глаза, каленым железом пожарить кожу, отрубить руку или ногу. После всего отправят прямо в рай».

«Все у тебя?» – спросил Дементьев. «Пока все», – ответил Пеликанов. «Я вполне с вами согласен, – сказал Дементьев. – Надо бить врагов, иначе они нас убьют, но врагов следует различать. Многие немцы насильно одеты в солдатскую форму. Товарищ лейтенант Пеликанов, ты убил полицая. Кто он, ни ты, ни я не знаем. Может быть, это наш человек. Поэтому надо всегда помнить, что среди врагов есть и наши друзья». «Как же их распознать? – возразил Пеликанов. – Кто наш, кто чужой, ни у кого на лбу не написано. Я как солдат и офицер Красной Армии считаю, если придется, и солдат буду учить: тот, кто напялил на себя форму врага, не сдается в бою или схватке, тот наш враг. Я должен убить его, тому нас учили. После войны, когда над Берлином будут реять красные флаги, многие предатели будут чуть ли не героями, изыскивая разного рода уловки. По-вашему, прежде чем снять с поста полицая или немца, надо спросить, кто он».

«Трудный ты человек, товарищ Пеликанов, – улыбаясь, сказал Дементьев. – Для того мы и посланы в тыл врага, чтобы распознавать своих среди врагов. Я уже говорил, что немцев тоже нельзя мерить всех на один аршин. Среди них много честных, порядочных людей. Наша задача устанавливать с ними контакт. Не надо быть близоруким и видеть только сегодняшний день. Надо смотреть далеко вперед. Нам не страшно, что враг у стен Ленинграда и рвется к Москве. Скоро наступит время, когда немцы побегут, показывая пятки. В трудное для нас время наше правительство думает о будущем Германии. Через долгие годы, но победа будет за нами. А сейчас, товарищи, вперед!»

Глава двенадцатая