Суженая

Неясно, почему оборотня заинтересовала именно моя спальня — но он явно в ней побывал.

Обвёл внимательным взглядом бедную обстановку моей клетушки, в которой не осталось даже хоть какого — нибудь вытершегося половичка, скривился от вида. куда выходило единственное незастеклённое окно — и уже после этого подошёл к старому платяному шкафу, чьи дверцы рассохлись ещё до моего рождения.

Разумеется, после всей окружающей обстановки, оборотень не рассчитывал найти в старом шкафу наряды от лучших столичных портных… но то, что он там увидел. ему явно не понравилось.

Даже Джордж — прекрасно воспитанный, утончённый молодой человек — и тот иногда морщился, заставая меня в рабочих платьях — в которых я бегала по замку. занимаясь каждодневными хлопотами.

А уж что говорить об этом чужаке…

Уже более пяти лет у меня не было обновок — мы экономили, едва водили концы с концами… Когда нечего есть, мало думаешь о тряпках. К тому же, мне доставались старые платья сестёр — и я их перешивала, перекраивала… Пока мы все не выросли.

Мегги и Хоуп повезло чуть больше — их гардеробом занималась графиня. Сёстры. конечно, мечтали поделиться со мной щедростью своей тётки, но каждая из нас до дрожи в коленях боялась вызвать у высокородной дамы неудовольствие: сестрёнки опасались, что графиня может перестать одаривать их дорогими нарядами, а я беспокоилась за сестёр… ну и за семейный кошелек, конечно: лучше уж одной стараться выгадывать себе на платье, чем сразу всем трём.

Я, конечно, делала всё, что могла… и штопала, и перешивала, и снова штопала…

Мне вдруг стала так стыдно за нашу нищету, за свои старые платья, которые оборотень, наверняка, и служанкам бы побрезговал отдать — что я тут же покраснела, сама прекрасно чувствуя, как краска заливает моё лицо.

Однако оборотня этого, кажется, уже не волновало — отдавая резкие приказы своим сопровождающим, он почти между делом бросил мне недовольное:

— И, Милена, — черные человеческие глаза, без труда поймав мой взгляд. тут же превратились в ярко — желтые звериные зрачки. — Называй меня по имени. Лиам.

— Да, мило… — звериные глаза вспыхнули сверкающей тьмой. Прикусив язык, я тут же исправилась. — Да, Лиам.

Оборотень лишь коротко кивнул — будто — бы ещё одна небольшая задача решена, и принялся о чем- то совещаться с Монро и Линдсеем — давая мне понять своим поведением, что свадьба закончена — а мне и, правда, пора уже выполнять приказание своего супруга.

Коротко ещё раз, поклонившись тому, кто даже не обратил на это внимание, я отправилась обратно в замок, в свою обновлённую комнату — чтобы переодеться.

В этот раз сёстры шли за мной следом, плача и причитая — будто провождая меня не в земли мужа, а на смерть. Бледная графиня вместе с младшей дочерью держались чуть позади — и я пару раз слышала, как Карин, охая, считала надетые на меня бриллианты.

Горько усмехаясь, я шла впереди этой странной процессии, гадая, что на этот раз приготовил мне мой супруг.

Я ожидала какую — нибудь одолженную (или купленную) у графини или её дочек удобную амазонку, какое — нибудь приличное дорожное платье — если супруг вдруг решит, что я поеду не в седле, на лошади — а в экипаже.

Но оборотень снова меня удивил — на кровати, в ожидании моего появления, было разложено совершенно дивное, необычное платье. Точнее, это был скорее наряд из красной клетчатой юбки и абсолютно черного, полностью закрытого, верха. Всё это было сшито из дорогой и теплой шерсти горных овец — оттого и цена за этот наряд превышала стоимость каждого из платьев моих кузин…

— Какая красота, — протянула Карин, легонько дотронувшись до ткани юбки. — И какие — яркие цвета.

Сестра Джорджа задумчиво прищурилась.

— А что ты наденешь на ноги? — спросила она, поглядывая на мои белые туфельки, явно одолженные у неё или её старшей сестры. — К такому платью балетки не подойдут.

— Его милость позаботились и об этом, — заметила Клер, появляясь в дверях с кожаными сапожками в руках. Поклонившись мне, служанка добавила: — Только что доставлено, Ваша милость.

Я кивнула, не зная, как реагировать на новый титул, которым меня назвала служанка.

Хотя вряд ли здесь была какая — то путаница, раз мой отец тоже называл оборотня «Его милостью».

Выходит… я вышла замуж минимум за герцога.

За оборотня, повелевающего тьмой.

Главное, чтобы не наоборот, ехидно хихикнул внутренний голос.

Переодевание, как и остальные сборы, не заняло много времени. Уже очень скоро, одетая в новые одежды, я стояла в своей бывшей комнате и с непонятным — отрешённым чувством, наблюдала за тем, как Клер упаковывает оставшиеся мелочи в дорожный саквояж.

— Запомните, ваша милость, — кивнула на саквояж Клер. — Черный и маленький — с расческами, ножницами и кремами; большой коричневый — со сменой белья, полотном для вытирания и одеялом.

Выпрямившись, служанка озабоченно посмотрела на остальные свёртки.

— Кажется, ничего не забыли.

С учётом того, что ничего не брали — и правда, ничего, хмыкнула я про себя.