Свадьбы не будет, светлый!

Так и не скажешь, что уже около года Белз находился в бегах: он был одет с иголочки и причесан с деланой небрежностью. Как и раньше, он беззастенчиво сиял красотой, так что даже полуразумные мандрагоры в горшках на моем подоконнике благоговейно шевелили листочками и явно напрашивались на то, чтобы полила их не я, а мой брат. Ну хотя бы разочек, хотя бы сегодня.

Лукаво улыбнувшись, как мог бы улыбнуться сам Проклятый, Белз упал в кресло у книжного шкафа и закинул ногу на ногу медленным вальяжным движением.

Карие глаза брата щурились. Улыбка его обнажала острые клыки – фамильную черту всех Даркморов – и была быстрой и острой, как отблеск света на лезвии ножа.

Будь на моем месте любая другая девушка, она бы уже лежала в обмороке, пожалуй, от такой ударной дозы привлекательности.

Гены: в родне у мамы были инкубы. Брату их крови досталось с лихвой.

«А лучше бы все-таки в моего кузена Влада пошел», – качал головой отец, когда очередные экзальтированные барышни своими рыданиями мешали ему спать и таскали нам в дом все новых и новых младенцев, убеждая, что они – точно дети Белза (который избегал нежелательных беременностей с такой же тщательностью, как и браков).

– Отец тебе не обрадуется, – заметила я. – Когда ты сбежал, ему пришлось заполнять кучу бумаг – чтобы твою пропажу не повесили на светлых. Могла бы снова вспыхнуть война.

– Я оставил ему записку, у меня были веские причины скрыться, – легкомысленно отмахнулся брат.

Я хмыкнула.

Собственно, именно такую, слово в слово, брат записку и оставил.

«У меня есть причины скрыться. Вернусь. Белз».

«Тьфу! – плюнул отец, прочитав ровный почерк брата. – Да лучше бы он в моего кузена Влада пошел, какой-никакой был бы толк, хоть и кровищи, конечно, пролилось бы! Так нет же – в твоих родственников, Моника, которые дома бывают только по большим траурам!»

«У Белза были веские причины, разве можно обвинять мальчика?» – промурлыкала мама, выглядывая кого-то через окно.

Своим отбытием Белз здорово спутал отцу, который на него рассчитывал, все карты.

Но в этом не было ничего удивительного и неожиданного: мы же темные. Предательство – часть нашей природы.

Впрочем, в том, что отец устроит Белзу теплый прием, сомневаться все равно не приходилось.

Белз тоже об этом знал. Потому и явился тихо, не привлекая внимания. Но что ему нужно от меня?

Несколько лет до своего исчезновения Белз работал в представительстве темных, которое находилось на территории светлых. Поэтому, когда он вдруг решил сбежать, слухи тут же поползли однозначные: должно быть, Белз соблазнил какую-нибудь светлую и сейчас боится гнева ее отца. Или мужа. Или обоих сразу.

Я в это не особо-то верила, но – вот уж сюрприз! Это оказалось правдой.

Белз спутался с Лили, невинной дочерью моего жениха Райана Лайтвуда, не к ночи будет упомянут, вскружил ей голову и… исчез.

Я попыталась припомнить рассказ Лили о том, что произошло.

«Он сказал, что мы должны всегда быть вместе, – рыдая, говорила она. – Что должны… перестать прятаться. Что мы должны пожениться. Я сказала, что нужно сначала поговорить с отцом. Договориться о помолвке. И… и он меня бросил! Написал, что желает мне счастья, и… – она всхлипнула, – исчез! Уехал из столицы! Я думала, мы друг друга любим, а он!..»

Типичная история. Должно быть, Белз понял, что запахло жареным, и решил на время залечь на дно: пудрить головы крестьянкам в какой-нибудь отдаленной деревушке тоже бывает весело.

И все-таки – вернулся.

Только несколько часов назад Лили наконец перестала по нему убиваться, и… вот он, тут как тут.

– Зачем ты вернулся, Белз? – спросила я, оглядываясь.

Правильно поняв мой взгляд, брат растянул губы в улыбке.

– Присаживайся, сестренка, – он глазами указал на кресло напротив.

Я задумалась.

С одной стороны – брат точно приготовил мне какую-то подлянку, не просто так он ждал меня в комнате.

С другой – какую именно?

Я должна была бы не садиться в кресло, на которое он мне указывает, и сесть на кровать.

Но вдруг именно этого он от меня и ждет?

Останусь стоять – продемонстрирую слабость.

Улыбнувшись, я подошла к креслу брата и села на подлокотник.

– Растешь, сестренка!

– Скажи еще, что на кровати и на втором кресле нет ловушек, – проворчала я.

– А ты проверь, – улыбнулся братец так очаровательно, что, если бы я не была его сестрой, немедленно захотела бы продать душу за крохи его расположения.

Благо мы были кровными родственниками, а потому я просто закатила глаза.

Подойдя к кровати, я дернула вверх одеяло. На простыни лежала ярко-зеленая змейка – речной уж, с виду безобидный, ужасно ядовитый.

Если бы я на него села, у меня были бы все шансы остаться без той конечности, в которую впились бы острые зубы ужа.

Впрочем, речные ужи были ужасной редкостью, поймать их было сложно, а их яд… я уже отчаялась найти его на черном рынке!

– Это мой подарок для тебя. В честь встречи.

Я кивнула и тут поняла, что ладонь, которой я держу одеяло, нестерпимо жжет.

– А это чтобы не расслаблялась! – мне в спину крикнул Белз, пока я перетряхивала весь свой запас зелий в поисках универсального противоядия – мало ли чем он обработал одеяло.