Сведи меня с ума

Как я и знал с той самой ночи, когда мы с ней познакомились, она ушла. Как должна была. Как я этого и хотел. Так почему, когда я наблюдал за ее уходом, у меня в груди словно что-то разрушалось? Я не знал что.

Я не знал, сколько времени простоял там, желая пробить кулаком все стены, которые мы только что покрасили вместе, когда в комнату снова прокралась Ланетт.

– Вау, – сказала она, ее глаза расширились. – Это было очень сильно. Извини, я не могла не подслушать.

Это означало, что новость о нашей прощальной ссоре разнесется по всему городу к обеду.

– Ты в порядке? – спросила она.

– В полном.

Я ворвался обратно в гараж и уставился под капот какой-то машины, не понимая, что это такое и что я должен делать. Через пять минут после того, как я застыл там, как статуя, Даймне спросил:

– Слушай. Это не Блэр идет мимо? Она несет чемодан. Она уже уходит?

– Да, – сказал я, отказываясь смотреть на открытые двери гаража.

На Блэр было короткое желтое платье с цветами, которое было на ней в самый первый день, когда она только начала работать за столом. Я любил ее в этом платье. Я любил ее в любом платье. Я не мог поверить, что никогда больше не увижу ее. Не прикоснусь к ней снова. Не поцелую ее.

– Ну что, пойдем попрощаемся?

– Даймне, не смей, черт возьми.

Я пытался работать, но в голове был полный бардак. Я был измотан, несчастен, зол, обижен и задыхался от чувства вины. Я причинил ей боль. Я разрушил что-то хорошее. Я должен был чувствовать себя лучше теперь, когда она ушла, контролировать ситуацию, но не был способен на это. Я чувствовал, что полностью выхожу из себя.

Конечно, я вымещал это на окружающих. Я вышел из себя из-за того, что Даймне сложил полотенца не так, как мне хотелось. Я накричал на МакИнтайра за ошибку в выставлении счетов, которую сам совершал сотни раз. Я бросил трубку после того, как мама позвонила мне и потребовала объяснить, почему она слышала по меньшей мере от двух человек, что Блэр внезапно бросила работу и уехала из города. И я был зол на Ланетт, когда та пришла в гараж с папкой для документов в руках.

– Эй, ты видел все это? – спросила она. – Это действительно впечатляет. Блэр проделала тонну работы.

– Да, я видел, – огрызнулся я. – Но я слишком занят, чтобы взять это на себя. Поручи это моей маме или Шайенн.

– Все довольно хорошо организовано. Просто кто-то должен быть на месте и координировать. Я могу с этим справиться.

– Хорошо.

– Хотя я не умею печь так, как она. Так что нам придется либо накрыть сладкий стол, либо попросить Луизу из закусочной заняться этим.

Я нахмурился. Никому не нравилась выпечка Луизы.

– Накрой сладкий стол.

– Жаль, что у Бетти Френкель никогда не было дочерей. Интересно, если…

– Просто накрой чертов стол со сладостями, Ланетт! Бетти и Блэр ушли, и ни одна из них не вернется!

Удивленная этой вспышкой, моя кузина отступила.

– Ладно, ладно. Я просто пытаюсь помочь.

Я вернулся к двигателю, над которым работал, бормоча о постоянных прерываниях, желая, чтобы Блэр Бофорт никогда не врывалась в мою жизнь, и не позволяя своим мыслям думать о ней в дороге… все ли с ней в порядке? Она уже на полпути к новой жизни? Прекратила ли плакать? Поверила ли Блэр мне, когда я сказал ей, что она не выдумала, что мне не все равно?

Потому что это так. И до конца своих дней я, вероятно, буду вспоминать две недели, проведенные с ней, как самые веселые, самые счастливые, самые живые, которые когда-либо пережил.

Выйдя из салона позже обычного – мне не хотелось идти домой одному, – я закрыл за собой дверь и медленно пошел по лестнице к своей квартире, думая обо всех тех днях, когда поднимался за ней по ступенькам.

Внутри я остановился и огляделся. Квартира была большой, пустой и тихой. Даже Бису нигде не было видно. Я вдохнул: не было ни запаха чего-то пекущегося в духовке, ни намека на духи или шампунь Блэр.

Я вернулся в спальню и увидел, что ее чемодана нет, кровать застелена, а платье больше не висит на задней стенке шкафа. Сожаление кольнуло меня в бок.

Я совершил ошибку.

Я был неправ, отослав ее. Неправильно, подло и глупо, и теперь мне предстояло провести все ночи в одиночестве в этой постели, где она заставляла меня чувствовать себя так хорошо.

Я хотел вернуть ее.

В панике я достал телефон из заднего кармана и уже собирался позвонить ей, когда пришло сообщение от Коула с предложением пробежаться с ним. Это напомнило мне о нашей последней пробежке, когда он уговаривал меня встречаться с Блэр на расстоянии, а я настаивал, что этого не произойдет, потому что не хотел менять свою жизнь.

Я посмотрел на свою кровать. На дверь шкафа. На телефон.

Если я позвоню, это изменит все. Мне придется признать, что я был неправ по отношению ко всем, не только к Блэр. По отношении к матери, сестре, друзьям, коллегам, городу.

Мне придется признать, что я был слаб. Что я не был таким сильным, как хвастался. Что был человек, который так сильно повлиял на меня всего за две недели, что я был готов взять назад все, что сказал, и перевернуть всю свою жизнь, чтобы быть с ней.

Я не мог заставить себя сделать это.