Сверкающая бездна. Какие тайны скрывает океан и что угрожает его глубоководным обитателям

Еще один секрет морских слизней кроется в их челюстях. Это выяснилось, когда Герринджер взяла редкий экземпляр марианского морского слизня и поместила его в компьютерный томограф. Трехмерное изображение скелета позволило обнаружить у рыбки второй набор челюстей в задней части глотки, известных как глоточные челюсти. Выглядят они как пара маленьких острых зубных щеток. По мнению Герринджер, они помогают захватывать и пережевывать амфипод, которых морские слизни засасывают в рот.

Несмотря на то что морские слизни, обитающие в желобах, достаточно хорошо обеспечены основным кормом, они, как и другие глубоководные организмы, вынуждены экономить энергию и действовать как можно эффективнее. Чтобы изучить биомеханику этих рыб, Герринджер использовала весьма необычный подход. Поймав слизня в ловушку с приманкой, его нельзя поднять на поверхность живым: подъем сопровождается сильным стрессом из-за повышения температуры и падения давления. Для сбора живых организмов потребовалась бы дорогая капсула с холодильником под давлением, да еще и дистанционно управляемая с высоты многих миль. Вместо этого Герринджер решила создать точную копию морского слизня. «Оказалось, что проще, дешевле и быстрее создать ультраабиссального слизня, чем добыть его», – признается она.

Известно, что многие рыбы покрыты слизью снаружи, но у морских слизней она внутри, под кожей. «Если вы посмотрите на него, а еще лучше – поймаете и возьмете в руки, – говорит Герринджер, – вы увидите, что в нем полно слизи». Чтобы проверить эту свою догадку, она сделала роботизированную модель животного. Возможно, слизь помогает этим животным лучше плавать, ведь рыба с большой круглой головой и прямым, как стрела, хвостом – а это описание анатомического строения морского слизня – испытывает большое сопротивление воды. Головастики, имеющие схожую форму, преодолевают гидродинамическое сопротивление быстрыми движениями хвоста, что эффективно в мелком водоеме, изобилующем едой, которой можно восполнить потерю энергии, но не в голодных морских глубинах. Сорокасантиметровый робот Герринджер – немногим больше настоящего морского слизня – был собран из туловища и плавников, напечатанных на 3D-принтере, крышек от пластиковых бутылок, изоленты, небольшого аккумулятора с мотором, а также литого хвоста из силикона с пружиной и двумя отрезками струны от рояля, чтобы он мог вилять. Важнейшей частью робота была регулируемая по объему кожа на хвосте, которую Герринджер смастерила из латексного презерватива. Когда презерватив был пуст, рыба-робот выглядела как головастик, но когда его заполняли водой, жидкость имитировала слой слизи, делая основание хвоста более толстым, как у настоящих морских слизней.

Когда роботизированную рыбку отправили в плавание по аквариуму с хвостом, наполненным имитацией слизи, она поплыла в три раза быстрее, чем без слизи. Следовательно, слизь внутри тела рыбки делает его более обтекаемым, выполняя ту же роль, что и обтекатель самолета, то есть она придает телу более плавные очертания, уменьшая сопротивление. Вдобавок студенистые ткани повышают плавучесть. Это уменьшает вероятность того, что морские слизни погрузятся в запретные глубины желоба, несовместимые с их физиологией.

Герринджер и ее коллегам еще многое предстоит узнать об удивительно далеких и недоступных ультраабиссальных морских слизнях. Молодых особей замечали в желобах чуть глубже, чем взрослых, но пока никто не знает почему. Никому не известно, проводят ли эти существа всю свою жизнь в глубоководных впадинах или иногда поднимаются к поверхности, есть ли определенные места, куда они отправляются на нерест и откорм. Герринджер хотела бы посетить такие места, как отдаленный Алеутский желоб у берегов Аляски, где, вероятно, обитают еще не открытые виды морских слизней. Но, как показывают ее и другие исследования, в основе глубоководной биологии лежит стремление понять, как вообще там возможна жизнь, как выживают некоторые виды и развиваются экосистемы в столь экстремальных условиях. Обнаружить и назвать новые и все более странные формы жизни – это только начало.

* * *

«В феврале в заливе хуже всего, – говорит Джейсон Трипп. – Не в январе, не в марте. В феврале».

Трипп, опытный оператор спускаемого аппарата, проработавший в Мексиканском заливе много лет, сказал мне об этом на борту «Пеликана». В тот день, 12 февраля, мы двигались на юг от побережья Луизианы. Затем Трипп закатал рукава и показал мне бледно-голубые полоски пластыря от тошноты на запястьях, смахивающие на талисманы. «Я не страдаю морской болезнью, – сказал он, – но все равно ношу это».

Я вспомнила его невеселое признание, когда в разгар экспедиции сильнейший ветер и трехметровые волны остановили нашу научную работу. Море стало слишком бурным, чтобы можно было безопасно поднять аппарат над задней палубой и опустить его в воду. Он мог начать вращаться и скручивать трос или раскачиваться и биться о борт корабля.