Сверхбрадионное эхо

– Да ладно, чего ты нервничаешь? Поговорим потом. – Растерялся Дмитрий.

Марина запустила в стену блок стикеров.

– Что Димон опять учудил? – Спросил наблюдавший за сценой Овсянников.

Усилием воли она разжала кулаки и воззвала к своему сочувствию и миролюбию, уколовшись о стыд. Самокритика, прорвавшая оборону психических защит, жалила в разные места, заставляла корить себя за небрежно брошенные слова. Марина представила, как Дмитрий слоняется по кораблю без возможности покинуть его в ближайшие годы и видит в иллюминаторе одно и то же день за днём: пустоту, безжизненный холодный вакуум. Она спрашивала себя, как могла отправить его на годы в неизвестность, как не настояла на таком же анабиотическом путешествии, в котором счастливо, во что ей хотелось верить, дремали Давид и Алеся.

– Почему же ты решил быть в сознании? – Прошептала она. – Почему не облегчил своё странствие?

Перед её лицом замаячила ладонь.

– Мари-и-на-а-а, ты меня слы-ы-шишь?

Сквозь стоящие в глазах слёзы она различила силуэт Алексея.

– Пошли, покажу, как выпускать пар. – Предложил он.

– Куда?

– Увидишь.

Он потащил её за руку через коридоры НИИ. Она никогда не была в этой части здания и с трудом запоминала дорогу. Самобичевание поутихло благодаря разгоревшемуся любопытству.

За скромным холлом с выходами в две раздевалки скрывался бело-синий спортзал. Вдоль высоких окон слева выстроились эллипсоиды и беговые дорожки, центральную часть оккупировали силовые тренажёры и боксёрские груши. Ритмичная музыка ревела из колонок, весовые гири стучали друг о друга, как молота по наковальням, когда кто-то из пары тренирующихся слишком рано отпускал поручни. Запах пота, металла и искусственной кожи контрастировал с обеззараженной атмосферой лаборатории.

Алексей повёл Марину к свободному пространству справа, достал с полки самую маленькую пару боксёрских перчаток, две подушечки-лапы и узкие рулоны ткани. Он развернул один из них, продел большой палец Марины в петлю, поочерёдно обмотал пясть, каждый палец и костяшки, пока рулон не закончился крепящей липучкой, затем также завернул вторую руку, не снимая рабочего кольца.

– Надевай перчатки.

С первой она справилась легко, вторую не смогла перевернуть инадела её, не поднимая с пола. Алексей хлопнул лапами друг о друга.

– Знаешь, это всё вызывает у меня сомнения. – Сказала Марина. – Может вернёмся к работе?

– Ещё чего? Перетрудиться мы всегда успеем. – Он попрыгал на месте. – Не буду запаривать тебя всеми тонкостями, просто бей по лапам, а я буду изображать Димона.

– Но я не хочу его бить.

Марина замялась, обозревая пути отхода.

– Неправда, ты хочешь хорошенько ему врезать. По тебе видно. – Он поднял руки на уровне её ключиц. – Бей без перерывов.

Она хихикнула, увидев на лапах нарисованные кем-то грозные рожицы, и слабо ударила, потом ещё раз и ещё. Алексей заговорил с такой писклявой интонацией, на которую был только способен:

– Тигарден отстой! Заберите меня назад, отвезите меня на Землю. Немедленно! Я так молод и несчастен, я ни-ког-да не думал, что окажусь здесь. 7 ЛЕТ! Я ж, поди, осатанею от скуки. Вот так, помереть в космосе… О, нет! Моя работа ужасна, ты, Марина, больная на всю голову тиранида. Кто решил, что это хорошая идея? Ты? Хватит это терпеть, пора переходить к действиям! Я буду ныть всю дорогу туда и обратно, пока ты не сдашься и не заберёшь меня на личной ракете. Свободу инженерам!

Слабые удары разгорячили её тело, скованность отступила. Парящий перед глазами образ Дмитрия гротескно ухмылялся. Она делала размашистые выпады и била сильнее, вспомнив о другой его ипостаси из своей головы – одиноком инженере, круг общения которого сократился до нескольких человек, отвечающих за перевозку.

– Уф, Дима, если бы ты только слышал, – сказала она левой, более сердитой лапе, продолжая наносить удары, – мне так стыдно, что ты одинок среди звёзд. Стоило отправиться туда самой! Я зла на тебя, на себя и, что б тебя, скучаю по твоему присутствию. Как мне надоело ругаться и знать, что это будет повторяться. Ох, нас ждут годы споров впереди! Ещё не поздно впасть в анабиоз. Прошу тебя, сделай это! Ни один человек не обрадуется твоей участи. Почему ты решил прочувствовать её по полной? Почему, Дим? – Она запыхалась и едва клевала лапы перчатками. – Ох, какая же я неблагодарная злюка. Дим, мы тебя очень ждём. Возвращайся скорее.

Алексей стал расплываться перед глазами. В этот раз Марина не выдержала нахлынувших слёз и, нырнув под выставленные вперёд руки, прижалась к его груди.

– Вот ведь, – пробормотала она, зарываясь лицом в ткань, прикасаясь щекой к тёплой коже, – он и правда уехал.

Алексей погладил её по волосам, приговаривая:

– Да, уехал. Но он обязательно вернётся. Всё будет хорошо, слышишь?

Она, сотрясаясь от сдавленных рыданий, кивнула. Он поцеловал её в лоб.

Два портрета Дмитрия в её голове слились воедино: сердитый и добродушный, ноющий и ответственный. Он начал представляться живее, чем раньше. Хотя сейчас Марина думала уже не о нём.

5.

Старый Искитим, 2395 г., декабрь