Свет Азии

— Не троньте царевича! Пока тень печали не оставит сердца его, моя тень не двинется с места!

КНИГА ВТОРАЯ

Когда господь наш достиг восемнадцати лет, царь приказал построить для него три великолепных дома: один теплый, для зимы, был сложен из правильно отесанных бревен и обшит кедром; другой прохладный, для летней жары, был весь из мрамора; и третий из кирпича, выложенный синими черепицами, предназначался для весны. Дворцы эти назывались: Субха, Сурамма и Рамма.

Вокруг них цвели прелестные сады, журчали быстрые потоки, раскидывались благоухающие рощи с изящными беседками и красивыми полянами. Там мог нагуляться Сиддхартха вволю и каждый час мог он встречать новые для него удовольствия. Много провел он там счастливых дней юности, — поры, когда молодая кровь быстро струится по жилам, но тень раздумья не покидала его, подобно туче, омрачающей серебристую гладь озера.

Царь, заметив это, созвал своих министров:

— Вспомните, — сказал он, — что говорил старый риши, а также и то, что предсказали ранее снотолкователи: этот юноша, более дорогой для меня, чем кровь моего сердца, будет великим государем, он сокрушить всех врагов, он будет царем над царями! Эти слова запечатлелись в сердце моем! Или, может быть, он изберет печальный и смиренный путь самоотречения и благочестивых страданий, станет стремиться к неизвестному благу, потеряв все, что стоить хранить. К этому пути обращает он жадные взоры среди великолепий моих дворцов… Вы мудры, посоветуйте мне, как удержать его на той гордой стезе, по которой он должен идти, чтобы исполнить все предзнаменования, обещавшие ему власть над миром, если он не презрит власть. Старший из министров произнес:

— Великий государь! Любовь исцелит этот легкий недуг. Надобно, чтобы чары женщины пленили сердце царевича. Благородный юноша еще не знает, что такое красота, что такое глаза, заставляющие нас забывать небо, что такое поцелуй благоуханных уст. Окружи его очаровательными женщинами, прелестными участницами игр! Мысль, которую не сковать железными цепями, легко можно связать женским волосом!

Все советники одобрили это мнение, но царь сказал:

— Мы можем отыскать для него женщин, но, ведь, любовь выбирает не чужими глазами. Мы окружим его цветником красавиц, чтобы он мог сорвать любой цветок, а он улыбнется и отвернется от неизведанного им наслаждения.

Тогда проговорил другой:

— Колеблется стрелок, прежде чем спустить нацеленную стрелу. Царевича, как и менее высоких существ, очарует одна женщина, одно лицо блеснет ему райской красотой, один образ представится ему прелестнее утренней зари, пробуждающей Мир. Сделай, как я скажу тебе, государь! Устрой праздник, и пусть па нем все молодые девушки твоего царства состязаются в красоте и телесных упражнениях, обычных в земле сакьев. Пусть царевич раздает награды красавицам, и когда прелестные победительницы будут проходить мимо него, мы заметим, которая из них прогонит облако печали с нежного чела его. Таким образом, предмет любви будет избран глазами любви, и мы заманим царевича в сети счастья.

Совет был принят. Назначили день и разослали глашатаев сзывать всех молодых, красивых девушек во дворец на состязание. Царевич должен был оделять их дорогими подарками, но самый дорогой отдать победительнице. На этот призыв девушки Капилавасту толпами направились к воротам дворца. Все они гладко причесали и перевязали свои черные волосы, подкрасили сурьмой ресницы, омылись свежей водой, облились благовониями. Все они надели самые нарядные платья и шали, разрисовали пурпуром нежные руки и ноги, и ярко подкрасили знаки, отмечавшие их лбы[3].

Чудное зрелище представляли эти молодые индианки, проходившие мимо трона с опущенными в землю черными глазами. Когда они увидели царевича, трепетавшие сердца их забились благоговением не к его высокому сану, а к тому бесстрастному спокойствию, которое возвышало его над всеми ими. Они принимали дары с опущенными ресницами, не осмеливаясь поднять на него глаз. Когда народ приветствовал красавицу, более других достойную царской улыбки, она, робкая как антилопа, едва касалась его милостивой руки и спешила скрыться в толпе подруг, страшась заслужить предпочтение того, кто казался слишком божественным и высоким, слишком святым, слишком возвышенным над ее миром. Так проходили, одна за другой, вереницы прелестных девушек, лучших цветов города. Уже прошли последние, все подарки были розданы, когда позади всех явилась молодая Ясодхара. Придворные, стоявшие около Сиддхартхи, заметили, что царевич вздрогнул при приближении лучезарной красавицы. Стан богини, походка Парвати, глаза — что глаза лани в весеннюю пору, лицо, очарование которого не изобразить словами — она одна посмотрела прямо в глаза юноше, она стояла пред ним, скрестив руки на груди, не склоняя гордой головы.

— Найдется ли подарок и для меня? — спросила она и улыбнулась.

— Я роздал все подарки, — отвечал царевич, — но взамен их, любезная сестра, чьей красой гордится наш город, возьми вот это!