Свет Азии

Он был серебристою ризой одет,

На белых конях от него недалёко

Шло скрытое войско вослед:

Оно, как владыка их, было одето

В убор серебристой парчи,

Щиты перламутровым отблеском света

Сияли неярко в ночи.

Ещё один ангел был ангелом юга,

Кумбханды с ним шли — его рать,

На синих конях, у них щит и кольчуга

Умели сапфиром сиять.

И наги за ангелом запада мчали

На красно-кровавых конях,

Коралловый свет их щиты излучали,

Доспехи в небесных огнях.

Последний, хранимый своими якшами,

Был севера ангел; с молчаньем немым,

Сияя вокруг золотыми щитами,

Стремилося войско за ним.

Но пышность небес в её ризах победных

Являлась лишь взорам богов,

Простые же люди в носильщиках бедных

Признали обычных рабов.

Смущают седых мудрецов предсказанья

Царя Шуддходану. Печален, угрюм,

Он бродит в чертогах: немые страданья

Тревожат властителя ум.

Но мудрые старцы сказали:

— Владыка!

Ребёнок твой будет царём,

И правда в его государстве великом

Послужит святым алтарём.

Придёт чакравартин, как это бывает

Однажды за тысячу лет,

Он вновь колесо перемен завращает,

Затронув движеньем весь свет.

Семь будет даров у него: драгоценный

Брильянт, что горит, как огонь;

Божественный диск и, как чудо вселенной,

Крылатый и царственный конь;

Слон белый, как чистая пена морская;

Начальник над войском царя;

Советник, супруга, как звёздочка рая,

Милей и нежней чем заря.

С отрадою слушал раджа Шуддходана

Догадки своих мудрецов,

И таял на сердце, как дымка тумана,

Печали холодный покров;

И скоро веселье волной беспокойной

Повсюду проникло в народ;

Шум, пляски и песни, и говор нестройный

На праздник беспечных зовёт.

Везде развеваются пёстрые флаги,

Мерцают в цветах фонари,

Танцоры, паяцы, глотатели шпаги

С зари веселят до зари.

Отвсюду стремится народ; издалёка

Младенцу купцы принесли

На блюдах тончайшие ткани востока

И лучшие перлы земли.

Приметы счастливые всех поражали.

Согласно с довольным царём

Младенца Сиддхартхой они называли,

Что значит «удача во всём».

Во время разгара веселья и шума

Проник внутрь покоев дворца

Асита мудрец, на ком светлая дума

Блуждала в морщинах лица.

Однажды, моляся под тенью древесной,

Услышал премудрый аскет,

Как духи прославили в песне небесной

Явление Будды на свет.

Когда царь с царицей младенца хотели

Нести ко святого стопам,

Сказал он: «Не так!» И все тут же узрели,

Как пал пред младенцем он сам.

И так восемь раз перед ним простираясь,

Касался он пола лицом,

Душой и глазами ему улыбаясь,

Смиренный, как сын пред отцом.

И молвил он, речью с высот вдохновленной:

— Возрадуйтесь, царь и народ!

Возрадуйтесь: скоро над всею вселенной

Небесный цветок расцветёт.

Я вижу как свастикой волосы вьются

И знак на стопе различим

И розовый свет… Так что в нём узнаются

Для радости много причин:

Здесь тридцать и два отличительных знака,

Что наше приданье даёт,

А с ними все восемь десятков, однако,

Подробностей меньших идёт.

Цветок этот — Будда! О, смертные, верьте:

Он даст вам спасенье, любя.

Я скоро умру, но свершилось: до смерти,

О, Будда, я видел тебя!

Цветок этот — Будда! Он мудростью чистой

Рассеет порок и обман,

И светлой любовью, как зорькой огнистой,

Разгонит житейский туман.

Цветок этот — Будда! Почётом и златом

Пожертвовав жизни святой,

Наполнит он дивным своим ароматом

Удушливый воздух земной.

Тебя, о царица, в молитве священной

Прославит повсюду народ,

Но славу Сиддхартхи в обширной вселенной

Увидишь ты с райских высот.

Ты слишком чиста для борьбы и страданья,

Угодная светлым богам,

Уйдёшь ты в семь дней в знак святого признанья,

Ты, благо принёсшая нам.

Покинешь сей мир без тоски и без боли,

Прекрасную жизнь здесь прожив,

Достойна ты более радостной доли,

Примером для всех послужив.

Исполнилось в срок предсказанье пророка:

Как ангел небесный светла,

Заснула с улыбкою Майя глубоко

Для мира печалей и зла.

В садах Траястримша, оставив заботы,

Прияла она благодать,

И боги подняли её на высоты

И стали её почитать.

Кормилица принца Махапраджапати

Вскормила того, кто принёс

Земле избавленье от зла и проклятий,

От смерти, от горя и слёз.

Когда восемь лет с той поры миновало,

Заботливый царь в думу впал:

Учиться царевичу время настало,

Но как поступить он не знал.

Хотелось ему, чтоб правителем властным

Сменил его сын в должный срок,

Противился он предсказаниям ясным,

Что Буддой он стать тоже б мог.

Тогда Шуддходана подумал, что нужно

Придворных созвать на совет.

— Мудрей Вишвамитры — решили все дружно, –

Сиддхартхе наставника нет.

И вот пред ребёнком познания карту

Премудрый наставник раскрыл,

С наукою он познакомил Сиддхартху

При свете божественных сил.

Потом, как венец лучезарный познанья,

Наставник просил написать

Тот стих, что с небесной печатью созданья

Способны одни понимать.

Взял доску Сиддхартха. Как день, засияла

Премудрость в очах неземных,

И быстро рука на доске начертала

На разных наречиях стих.

— Я кончил, — как утро прекрасен и светел

И мудростью тайной велик,

Ребёнок наставнику кротко ответил

И светлой головкой поник.

— Довольно! — мудрец прошептал в изумленьи. –

Покорный небесной судьбе,

Глубокие скрытые тайны в счисленьи

Открою, царевич, тебе.

И новая, трудная книга познанья

Открылась пред детским умом,

И старцу Сиддхартха в покорном молчаньи

Внимал с просветлённым челом.