Свет грядущих дней

Микулашские евреи радовались их благополучному побегу, но никто не предлагал своего гостеприимства – боялись полицейских облав. Вновь прибывших разместили в школьном классе, приспособленном для приема беженцев. В полиции считали, что это помещение предназначено только для тех, кого задержал патруль при переходе границы и кто ждет, пока власти рассмотрят их дела; если там оказывалось несколько лишних человек, полицейские за взятку закрывали на это глаза. Здесь Реня быстро поняла, что за соответствующую мзду от полицейских можно добиться чего угодно. В большой комнате стояли кровати, стол, длинная лавка и имелся очаг. Еду можно было купить в специальной кухне, устроенной самими беженцами. Здесь товарищам предстояло переждать несколько дней, пока не прибудет следующая группа, вместе с которой они должны будут продолжить свой путь до Венгрии. Будет ли в этой группе Сара?

На следующий день появился Бенито, представитель местного отделения «Юного стража», который расспросил их о выживших соратниках. Бенито был постоянно занят делами беженцев. Он предупредил Реню, чтобы она не слишком расслаблялась, – огромное количество словацких евреев уже депортированы в Польшу. Здесь евреи тоже обязаны были носить опознавательные нашивки. Кто знает, сколько им еще удастся здесь продержаться.

Каждый день в этом убежище Реня встречала евреев, прибывших из Кракова, Варшавы, Радома, Тарнува, Любляны, Львова – это было скопление изувеченных пытками, находившихся на грани помешательства людей, сведенных вместе судьбой. Вне постоянной смертельной опасности эти разговорчивые возбужденные молодые евреи были людьми разными. Но по привычке они по-прежнему общались шепотом. Некоторых задержали пограничники, большинство прятались на арийской стороне города. Почти ни у кого не осталось родственников, но все хотели жить. С точки зрения большинства, все они были одержимы жаждой мести. Реня узнавала новости об общинах по всей Польше, о гетто и трудовых лагерях, которые продолжали существовать, о тысячах евреев, скрывавшихся в каждом большом городе. Могли ли среди них оказаться ее родственники? Она старалась не обольщаться надеждами.

Тем временем у Хайки были совершенно иные ощущения[834]. Они с Бенито влюбились друг в друга с первого взгляда. Родившийся в ассимилированной еврейской семье среднего класса, ровесник Хайки, Бенито давно стал активистом «Юного стража». Он избежал депортации, сбежав в Венгрию, после того как организовал такой же побег для шестидесяти своих товарищей. Пройдя через несколько арестов в Венгрии, он вернулся в Словакию, чтобы принимать продолжавших прибывать туда еврейских беженцев. Он был на связи с руководителями движения в Европе и Палестине. Хайка пережила ужасы, о которых он знал только понаслышке. Они долго засиживались вечерами у большой печи, она рассказывала ему о своей жизни. «В этом словацком активисте она обрела все то, что потеряла, – много лет спустя писал их сын. – Так же, как она, он был готов рисковать жизнью ради друзей и так же, как она, верил в идеалы будущего». Бенито постоянно чувствовал, что должен защитить Хайку. Как вспоминал он сам: «Ее устами кричала боль целого поколения. Она говорила часами напролет, словно боялась, что не успеет рассказать все… А я слушал и время от времени брал ее за руку, чтобы почувствовать через нее все то, что несли они в своих сердцах и душах».

С другого конца комнаты Макс Фишер и Хавка наблюдали за этой шепчущейся парой. Как-то, подмигнув Хавке, Макс сказал: «Предвижу трудности…»

* * *

Через несколько дней прибыла следующая восьмерка.

Сары среди них не было.

Согласно плану, все вместе они должны были отправиться к венгерской границе в сопровождении подкупленного полицейского. Легенда была такова: эти люди – венгерские граждане, и полицейский везет их на границу для депортации. Конвой отправился, но Реня осталась в Словакии вместе с Хайкой ожидать следующую группу – одна ждала Сару, другая Бенито.

Очередная группа прибыла через неделю. Опять без Сары.

Перед отъездом эта группа оказалась психологически травмированной.

Там, в Польше, случился инцидент в доме Кобилецов. Муж Банасиковой Павел, служивший в армии, получил отпуск и, приехав домой, решил навестить тестя с тещей. Не ожидавший его Меир столкнулся с ним у входа в бункер. Будучи нетрезвым, Павел отозвал его в сторону и сообщил, что слышал о прячущихся здесь евреях от друзей Митека, помогавших им бежать из гетто.

– Не волнуйся, – убеждал он Меира, – я им вреда не причиню.

Павел заинтересовался устройством бункера и открыл потайную дверь. Он был так пьян, что едва держался на ногах. Пять человек, остававшихся в бункере, испытали шок. Меир вошел вслед за Павлом, держа в руке самодельный пистолет. Павел попросил подержать оружие. Меир согласился.

«Люди, рассказывавшие эту историю, так и не смогли понять, зачем Меир это сделал», – писала Реня.

Павел осмотрел пистолет очень внимательно, а потом нажал на курок… и выстрелил в себя.