Свет грядущих дней

Условия жизни в Варшавском гетто стремительно ухудшались. «Чудовищная скученность, одиночество, мучительные заботы о том, как заработать на жизнь, – писала одна женщина. – Евреи вытаскивали все это на улицу. Они ходили группками туда-сюда, изливая душу друг другу»[198]. Большинство домов лабиринтами тянулись в глубине от улиц (семьи побогаче жили в передних квартирах, куда проникало больше света). Внутренние дворы служили местами собраний, в них находили приют даже некоторые коммунальные организации. Но, несмотря на громкий общественный гул, здесь превалировали голод, болезни и страх. Болезни свирепствовали, и трупы лежали вдоль улиц. Весь еврейский бизнес был закрыт, найти работу стало почти невозможно. Раздувшиеся животы и отчаянные мольбы хоть о какой-нибудь еде составляли постоянный фон здешней жизни. Крики детей, просящих хлеба, раздававшиеся всю ночь[199], терзали Цивью.

Они с Фрумкой еще больше усилий прилагали к тому, чтобы поднимать дух евреев, и продолжали содержать бесплатную столовую. Товарищи делили свою скудную порцию супа с каждым вновь пришедшим, выставляя длинный ряд тарелок с остатками своего обеда. Но вскоре голод уже мучил их самих так, что пришлось эту традицию отменить.

Бесчисленное количество еврейских женщин[200] в Варшаве брали на себя заботу об организации помощи варшавским евреям. Около двух тысяч «домовых комитетов» налаживали медицинскую помощь и устраивали культурные мероприятия – почти все комитеты состояли из женщин-добровольцев[201]. Член «Онег Шабат» Рахель Ауэрбах[202], выдающаяся журналистка, писательница, философ по образованию, руководила бесплатной кухней. Паула Альстер, которую – с ее «греческой внешностью и величественной осанкой»[203] – арестовывали за политическую деятельность еще в средней школе[204], начальствовала над кухней, которая стала центром подпольной работы. Бася Берман, страстная просветительница[205], из ничего создала детскую библиотеку. Бундовки Маня Вассер и Соня Новогродская устроили мастерскую, где из выброшенных тряпок шили одежду для бездомных детей, которых они также обеспечивали какой-никакой едой и посильным медицинским уходом[206]. Шейндл Хехткоп[207], с отличием окончившая юридический факультет Варшавского университета, активный член «Свободы», руководила Библиотекой Переца, общественной столовой и организовывала научные конференции. Когда нацисты схватили ее, движение устроило ее освобождение и предложило побег, но она отказалась оставить свою мать.

* * *

По мере того как обстановка в Варшаве ухудшалась, «Свобода» перенесла свою работу за город. Разные движения начали сотрудничать и выработали общую, действовавшую по всей стране программу для молодежи, жившей в страхе и бездействии. Цивья часто выезжала из Варшавы для координации работы учебных групп, встречалась с местными активистами прямо на вокзалах, чтобы не терять времени[208]. Она считала крайне важным создавать цепочки связей, которые действовали бы поверх стен гетто, – очень предусмотрительная стратегия, которая вскоре окупилась.

Для выполнения этой задачи Цивья посылала товарищей из Варшавы в другие города, и Фрумка тоже постоянно выполняла эту опасную работу. Эти посланницы – молодые женщины, обычно арийской наружности – связывались с определенными местными людьми и обучали их создавать «пятерки»[209]: звенья из пяти человек, которые должны были стать первопроходцами. Чана Гелбард была одной из первых курьеров[210]. Для выполнения первой миссии Цивья снабдила Чану фальшивыми польскими документами. Чана выдавала себя за женщину-коммивояжера, между тем как на самом деле распространяла издания движения. В те времена путешествовать на поездах было сложно даже для поляков, и Чана была суперосторожна, подозревая всех, даже своих соплеменников. Когда бы ни получала задание от центрального руководства, она предпринимала все меры, чтобы убедиться, что разговаривает с нужным человеком, что он не приведет ее в западню и, в свою очередь, не примет ее за «подсадную утку» гестапо. Прежде чем передать ему что бы то ни было, она досконально «допрашивала» его.