Свет грядущих дней

Показательный пример – Альфред Росснер[301], немецкий промышленник, никогда не бывший членом нацистской партии. Во время оккупации он переехал в Бендзин, чтобы принять в свое владение одну из еврейских фабрик, и нанял для работы на ней тысячи евреев. Предприятие Росснера, изготавливавшее нацистскую форму, считалось незаменимым. Каждый работник имел желтый зондер-пропуск (особый пропуск), который освобождал его или ее и двух их родственников от депортации. Так же, как ныне всем известный Оскар Шиндлер, Росснер защищал своих еврейских рабочих и был к ним добр; в последующие военные годы он предупреждал их о депортациях и спасал, уводя прямо из вагонов.

Хайка воссоздала и возглавила местное отделение «Юного стража» вместе со своим кавалером Давидом и несколькими женщинами – среди последних были две сестры, Лия и Идзия Пейсахсон, их отец-бундовец принимал участие в русской революции. Эта группа близких друзей тайно собиралась в частных домах. Поскольку алия стала невозможна, они поставили во главу угла обучение молодежи грамоте, языкам, основам культуры, этики и истории. Несмотря на разочарование, вызванное неудачным побегом, Хайка сразу окунулась в работу, сосредоточившись на детских садах, сиротских приютах и подростках от десяти до шестнадцати лет, которые, не имея опекунов, страдали от заброшенности и нищеты. Грязные, беспризорные, эти дети тайно проносили в гетто крендели, рогалики, сласти, шнурки для обуви, корсеты и продавали все это на улицах. У Хайки не было определенного плана (за что она себя особенно корила), зато рвения было в избытке, и она начала с самых бедных детей: собирала для них одежду и обувь, мыла, кормила. Она внесла предложение в юденрат устроить дневные центры по уходу за детьми в помощь работающим родителям. «Юный страж» разработал подробную программу, но юденрат приписал заслугу себе. Невзирая на это, Хайка была счастлива, что дети теперь под присмотром. Когда-нибудь, надеялась она, эти сироты и беженцы осуществят наши идеалы.

В первую зиму оккупации «Юный страж» организовал фестиваль по случаю Пурима. Традиционно Пурим – веселый праздник, во время которого евреи одеваются в маскарадные костюмы, разыгрывают сатирические скетчи (Purim shpiels), читают праздничный свиток и крутят специальные трещотки, чтобы заглушить любое упоминание об Амане – злобном персидском царедворце, намеревавшемся истребить всех евреев в своем краю. Евреи прославляют свою спасительницу царицу Эстер, еврейку, притворявшуюся нееврейкой; пустив в ход свои незаурядные ум и хитрость, она уговорила мужа, царя Ахашвероша[302], отменить приказ Амана.

Бендзинский приют для сирот был битком набит смеющимися детьми, одетыми в лучшее платье. Хайка стояла сзади, у самого входа, переполненная восторгом, но строго, словно тюремная надзирательница, наблюдая за порядком. Ее темные глаза сияли гордостью, когда Ирка, младшая из трех сестер Пейсахсон, возглавила праздничное шествие. Дети вышагивали и громко пели. Они сами сочинили и поставили пьески об Израиле и о своей трудной жизни на улицах – чудо Пурима! Потом декорация полностью сменилась, и началось собрание 120 членов «Юного стража», на всех были серые или белые рубашки. Товарищи в унисон скандировали свой лозунг «Мы не отдадимся слепо на волю судьбы. Мы пойдем своим путем»[303]. Хайка не могла поверить, что так много народу пришло, несмотря на бушующую вокруг войну.

Бендзинский кибуц «Свободы», насчитывавший до войны шестьдесят членов, превратился теперь в общественный центр для всех движений. «Свобода» организовала хоровой кружок, курсы изучения иврита и библиотеку, а также детские программы. Сара, сестра Рени, самоотверженно трудилась на этом фронте, изливая на детей беззаветную любовь к семье, унаследованную ею от матери. Она усердно заботилась о детях и помогала управлять сиротским приютом кибуца, который назывался «Атид» – на иврите «будущее». Относительно «дырявые» границы Бендзина – в нем не было строго закрытого гетто, и связи его почтовой службы распространялись до Швейцарии и других стран – делали его центром образования и профессиональной подготовки. Фрумка, как и лидеры «Юного стража», часто приезжала сюда, проделав двухсотмильный путь из Варшавы, чтобы проводить семинары.

В свой самый плодотворный период эта подпольная деятельность объединяла две тысячи молодых евреев, многие из них работали на соседней ферме. Юденрат выделил сионистам тридцать садов, за которыми они ухаживали, и полей, которые они вспахивали и засевали, а также лошадей и коз. На фотографиях тех лет можно видеть молодых людей[304] из разных движений, в кепках и платочках – никаких желтых звезд: они собирают урожай, улыбаются, танцуют хору[305]. Сара Кукелка запечатлена[306] в кругу десятков своих товарищей, они сидят за покрытыми белоснежными скатертями длинными столами – отмечают день рождения покойного ивритского поэта Хаима Нахмана Бялика.