Свет и тени (ЛП)

Некоторые из них, впрочем, впали в противоположную крайность, поддавшись идее, согласно которой Восток подобен спасительному якорю или божественному слову, а всё сотворённое нами от древних греков до сего дня не представляет никакой ценности и является по сути лишь разложением и упадком – якобы можно спастись, лишь признав такую картину мира и вернуться, подобно блудным сыновьям, к восточному и традиционному пониманию жизни. Любопытно, что у большинства этих людей непонимание Запада сопровождается аналогичным непониманием Востока. Я имею в виду, что они увидели лишь его наиболее внешнюю и второстепенную, если не совершенно фальшивую сторону и отвергли всякую научную серьёзность, дисциплину, волю и знание, занявшись неукротимым словоблудием и растворением в чувствах, мечтах и пустых грёзах. Мы считаем, что не менее материалистического «самодовольства» по отношению к Востоку, а возможно, и более него, следует клеймить позицию, отражающую только лишь упадок некоторых составных частей нашей собственной цивилизации.

Мы утверждаем, что если Восток представляет некоторую духовную истину, то это же справедливо и для Запада. Cледовательно, мы имеем дело с одинаково реальными различными явлениями, которые могут составить синтез, но не сводимы друг к другу полностью. Такой синтез принёс бы пользу не только нам, но и Востоку – возможно, ему даже большую: мы думаем, что ради обеспечения созидательного характера этого синтеза необходимо почерпнуть духа западной культуры, то есть силы, и стремления ценить и ощущать дух, не отвергающий «этого мира». Эта система определений и индивидуаций не только не отвергает мир – напротив, она утверждает и жаждет его, и господствует над ним, тем самым помогая ему реализоваться в своём качестве.

Это простое заявление, для иллюстрации которого мы предлагаем читателю обратиться к корпусу наших текстов, фактически на нём основанных, а в особенности к труду «Эссе о магическом идеализме» (Saggi di Idealismo magico, Рим, 1925) и первой части работы «Человек как могущество» (L’Uomo come Potenza), которая очень скоро будет издана и уже появилась во втором, третьем и четвёртом выпусках журнала Ultra. В данной работе мы лишь желаем рассмотреть труды французского автора Рене Генона и определить путём критического анализа его тезисов, что для нас может значить одна из величайших индийских систем – Веданта.

Опубликованные книги Генона можно разделить на две группы. В первую входят «Теософия», «Введение в изучение индуистских доктрин» и «Восток и Запад», во вторую – «Человек и его осуществление согласно Веданте», являющаяся прелюдией к остальным. Первую группу можно называть негативной, а вторую – позитивной, в том смысле, что цели первой заключаются в устранении всех искажений, недопониманий и пародий на восточную мудрость, порождённых западными течениями, а также в сокрушительной критике всей Западной цивилизации и демонстрации угрожающего ей кризиса и упадка, альтернативой которому служит обращение к ценностям совершенно иного порядка.

Во второй группе работ Генон преследует цель систематического описания традиционной восточной мудрости, ориентированную, согласно его определению, именно на такие ценности.

* * *

Говоря о первой группе работ Генона, мы не можем не одобрить производимое ими очищение и срывание покровов. Компромиссы, неверные толкования и бессвязная чушь, подобная английскому «спиритуализму» и антропософии Рудольфа Штайнера, как и менее известные неомистические подражатели Рабиндраната Тагора или Ганди и прочих заслуживают самого сурового отношения, поистине являясь серьёзнейшим препятствием для понимания и интеграции Востока и Запада. Однако мы вынуждены сделать некоторые оговорки в том, что касается средств, выбранных Геноном для достижения этой цели – скорее не демонстративных, а построенных на принципе ad hominem (особенно в его работе «Теософия»). Вместо исследования доктрин и обнажения их внутренней несуразности он с куда большим интересом занимается разоблачением отдельных людей и групп. Однако их возможная недостаточная откровенность сама по себе не столь существенна в разговоре о по-настоящему важных вещах.

Несмотря на всё это, мы по-прежнему соглашаемся с Геноном в вопросе необходимости метафизического знания, являющегося привилегией инициатических традиций. Важность этого утверждения невозможно преувеличить. В кругу товарищей мы привыкли к определению «духовного» как простого очертания или дополнительного свойства физического состояния бытия. Необходимо понять, что важны лишь реальные, конкретные взаимоотношения предметов и существ. Эти взаимоотношения для людей ограничиваются внешней и зависящей от обстоятельств стороной, связанной с физическим воприятием и категориями времени и пространства, управляющими этим восприятием.