Свет и тени (ЛП)

Здесь необходимо принять во внимание точку зрения, с которой всё рассматривается: космические стремления (гуны) находятся не только в разуме человека, они явно присутствуют в его способностях к относительному познанию и сопутствующих сферах, поэтому рассудок и око в равной степени не могут игнорировать разнообразие. Более того, сказать, что некоторое состояние признаёт присутствие уникальной сущности во всех вещах, означает признать существование этих вещей на их собственном плане. Следовательно, дело касается не признания отсутствия объективных различий вокруг нас, но понимания того, что отличия эти никоим образом не противопоставляются восприятию единства сущности. «Страстная» точка зрения (раджас) неверна не потому, что постигает различия, а потому что приписывает им абсолютный характер, будто бы каждая сущность обладала собственным, отдельным от всего прочего бытием. Отчасти сходным образом поступает и наше око, бытийно соотвествующее «страстной» точке зрения до той поры, пока принадлежит эго, «сотканному из страсти». Интеллект, постигающий единство сущности вещей, в то же самое время замечает различия видов и степеней – одну из функций этого союза, без которой не существовало бы различий между гунами.

* * *

Выше мы уже упоминали необходимые условия чувственного или психофизического существования: пространство, время, форма, количество, вещество – вещи, впрочем, сводимые к нашему плану бытия, который не может являться замкнутой системой, лишь в той степени, в какой они полностью окружают человека – ибо человек стремится к Бесконечному. Эти условия указывают на великое множество принципов, позволяющих «видеть Бога в вещах». Пространство позволяет расширяться и сохраняет, ограничивая формой; время ограничивает и поглощает, при этом позволяя расширяться при помощи длительности; форма выражает и ограничивает одновременно; количество есть принцип расширения, но лишённый качественной силы или, так сказать, достоинства формы; наконец, вещество, на физическом плане становящееся «материей»[53], определяет бытие на некотором уровне, отсюда и «уровень бытия»[54]. Форма, сама по себе качественная, приобретает количественное свойство, когда переходит в материальное состояние; количество, само по себе количественное, приобретает качественное свойство, когда является абстрактным. Материальность формы добавляет ей размера, а, следовательно, и количества; символический характер числа освобождает его от количественной функции и дарует ему основную ценность, отсюда и качество[55]. Время, «вертикальное» по отношению к «горизонтальному» пространству (хоть геометрический символизм едва ли ценен при рассмотрении, выходящем за пределы пространственных координат), переходит пределы земного бытия, определённым образом и в определённых рамках проецируясь на то, что находится за его пределами – слабым подобием того может служить земная связь психической жизни и времени. Эта связь тоньше той, что связывает нашу душу с окружающим пространством, что демонстрирует тот факт, что проще, сосредоточившись, абстрагироваться от протяжённости пространства, чем от промежутка времени – душа слепого будто вырезана из ткани пространства, но не из времени.

Что же касается материи, то она по сравнению с тонкой или подвижной (animic) субстанцией является в большей степени «сгустившейся»[56] или «кристаллизованной» при помощи холодного воздействия «ничто» универсальной субстанцией. Процесс проявления никогда достигнет этого «ничто» по той простой причине, что абсолютное «ничто» не существует или существует лишь в виде «указания», «направления» или «стремления» в самом творении. Так, холод является лишь нехваткой тепла и, следовательно, нереален, несмотря на то, что он преобразует воду в снег и лёд, будто бы обладая созидательной силой.