Каждое из этих условий нашего земного бытия дважды открывается Богу: пространство с одной стороны подразумевает геометрическую точку или «центр», а с другой – безграничное раширение, «бесконечность». Сходным же образом время подразумевает мгновение или «настоящее время», а также бесконечно длящуюся «вечность». В пространстве мы находимся как бы между центром и бесконечностью, а во времени – между настоящим моментом и вечностью, и именно эти дома Божьи выводят нас из этих двух «измерений бытия». Мы не можем не думать о них, если сознаём, что живём в них, а они, так сказать, живут в нас. Центр и бесконечность, настоящее время и вечность являются полюсами соответственно пространства и времени, но в то же время мы избегаем этих систем координат благодаря этим полюсам: центр, строго говоря, уже не находится в пространстве, геометрическая точка не имеет площади, а абсолютное настоящее или чистое мгновение – продолжительности. Что касается бесконечности, то это своего рода «не-пространство», подобно тому, как вечность является «не-временем».
Давайте вновь подумаем о состоянии формы: в форме лежат геометрическое и телесное совершенство, оба из которых открывают Бога. Создатель являет Себя в «абсолютности» круга, квадрата, креста, а также в красоте – бесконечности – человека или цветка. Геометрическая красота «холодна», а телесная «тепла». Но, строго говоря, «центром» этого состояния формы является пустота. Элементарные геометрические формы, начиная со сферы, воплощают собой первое «стремление» формы из пустоты, а значит, одновременно и первые «выражения» и «отрицания» этой самой пустоты. Сфера является формой, более прочих близкой к пустоте, отсюда и её совершенная простота. Человеческое тело в своей обыкновенной красоте и его различных вариантах ближе всего подходит к изобилию, соответствуя противоположному совершенству – совершенству сложности. Изобилие сводит воедино максимум однородных аспектов или вносит в форму полноту: сфера и человек формально соответствуют единству и полноте. Форма выражает в конкретном, объединяющем и качественном виде то, что число выражает в виде абстрактном, разделяющем и количественном. Ноль по отношению к единству подобен пустоте по отношению к сфере; единство определяет Бога, а полнота соответствует Его проявлению – космосу.
Всюду видеть Бога означает во всём видеть Самость (Атман). Это означает осознание аналогических связей – в той степени, в которой они являются «видами тождества» – между принципами или возможностями, сперва включёнными в божественную природу, а затем устремляющимися или реверберирующими «навстречу ничто» и составляющими микрокосм и макрокосм, из которых они создают одновременно вместилище и содержимое. Пространство и время являются вместилищем, форма и число – содержимым, хотя они и выступают вместилищем по отношению к веществам, ими сгущаемым или делимым на части. Материя же, что более очевидно, одновременно является вместилищем и содержимым: она «содержит» вещи и «заполняет» пространство, время гложет и поглощает её содержимое, но сама она остаётся как бы вне времени в той самой мере, в которой она совпадает с продолжительностью.
Проблема времени тесно связана с проблемой души и может натолкнуть на следующий вопрос: какой смысл необходимо вложить в догматическую доктрину души монотеистов, согласно которой у души нет конца, но есть начало? Метафизическая абсурдность сотворённой во времени вечности или исключительно «односторонней» бесконечности очевидна, но раз теологическая ортодоксальность исключает очевидный абсурд: в поисках объяснения столь противоречивой доктрины необходимо читать между строк и изучать символизм. Поэтому можно сказать, что монотеизм озабочен лишь тем, что интересует человека напрямую, а потому является своего рода «духовным национализмом» рода человеческого. Однако так как наше состояние до нашего появления на Земле было не более человеческим, чем животное или ангельское, это время считается несуществующим подобно душам животных и растений. Следовательно, нас называют «душой» лишь с момента человеческого рождения или входа в лоно. Однако существует нечто куда более важное: творение души во времени – так сказать, вход её в человеческое состояние – выражает нашу относительность. Напротив, звёздное постоянство души, её вечность с Богом затрагивает её абсолютную сторону, «нетварное» качество её сущности. Мы относительны и абсолютны одновременно, и этот фундаментальный парадокс нашего бытия объясняет нелогичную или «загадочную» суть самой формулировки теологической доктрины души. С другой стороны, нельзя забывать, что