Свет на исходе дня

Рогов молчал, словно собираясь с мыслями, он хотел что-то сказать, но не сказал, а встал и начал разминаться.

Послышался глухой топот ног, стукнула дверь, зал наполнился голосами. Сначала все разогревались, потом голоса и смех умолкли, и слышались лишь натужное дыхание, грохот и звон штанг; по всему залу сгибались и разгибались игроки, цветные рубахи потемнели от пота.

Рогов лежа отжимал от груди штангу, когда его тронул Надеин и глазами показал на окно: к стеклу были прижаты два лица. Стекло от дыхания быстро запотевало, и тогда появлялась ладонь и протирала его. Тренер тоже посмотрел туда и сказал:

— Ты меня удивляешь.

— Он их по хозяйству использует, — засмеялся кто-то в зале.

— Мог бы получше найти, их же ветром сдует, — смеясь, сказал еще кто-то.

— Теперь ты от них не отделаешься, — вмешался Иван Иванович.

«Действительно, прилипли», — подумал Рогов, выжимая штангу.

— Зачем они тебе? — спросил тренер. — Эти раззвонят, другие прибегут. Тут их столько набьется, не протолкнешься.

— Шпана, — сказал Надеин.

— Ты таким не был? — Рогов уложил штангу в козлы.

— Я? Нет. Я играть хотел, цель имел.

— Какой ты у нас целеустремленный! Ну, и что ты теперь за ценность?

Надеин молча завел диск от штанги за голову и стал отбивать поклоны.

— Понимаешь, Алексей, — сказал тренер медленно, — разница между любым из вас и большинством людей в том… — он сделал паузу и посмотрел, все ли слушают, — что вы их работу худо-бедно сделаете. Получитесь и сделаете. А они вашу — вряд ли… Тут, как говорится, все от бога: если есть, то есть, а нет — ничем не поможешь.

«Пожалуй, так», — решил про себя Рогов.

После второй тренировки все испытывали усталость. На улице их поджидал большой автобус, один за другим они поднимались и садились — каждый на свое место.

Сейчас автобус тронется, шофер погасит в салоне свет и включит приемник, они будут долго ехать по городским улицам, лежа в креслах, как авиапассажиры, сонливо будут смотреть в окна, слушать музыку, слишком уставшие, чтобы разговаривать.

Потом они выедут за город, автобус прибавит скорость и понесется по вечернему шоссе, мимо далеких и близких огней, пробивая корпусом темноту.

Приехав, они сытно поужинают, станут коротать вечер, лягут рано и спать будут, как спят уставшие молодые здоровые люди, а утром встанут легкими и свежими, опять будут шутить и балагурить, и от вечерней усталости не останется и следа.

Так они ездят день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, а кто выдерживает — год за годом, и вдруг — стоп, сойди, твое место в автобусе занимает другой.

Вместе со всеми Рогов вышел из раздевалки и направился к выходу. На столе дежурного зазвонил телефон.

— Спортивный зал, — дежурный снял трубку. — Кого? — Он пошарил взглядом по сторонам. — Рогов, к телефону!

— Только недолго, — напомнил тренер.

Рогов подошел к столу и взял трубку.

— Слушаю… Ты?! — Он задохнулся от неожиданности и подержал трубку на весу, чтобы прийти в себя. — Я тебе звонил.

Она произнесла только одно слово, но и этого было достаточно, чтобы он почувствовал неодолимое желание бежать к ней — без раздумий, тотчас, сию минуту. Она сказала: «Приезжай», и он уже чувствовал жгучее нетерпение, лихорадку, озноб, — до него не сразу дошел смысл сказанного. «Сейчас?» — переспросил он и тут же понял, насколько это безнадежно.

— Рогов, веселее! — уже с недовольством крикнул тренер, стоя в дверях.

— Я попробую… — неуверенно сказал Рогов в трубку. — Ты одна? — спросил он, понял неуместность вопроса и добавил твердо: — Сейчас я приеду. — Он готов был приехать даже под угрозой отчисления из команды.

Рогов положил трубку и подошел к тренеру:

— Мне нужно остаться.

— Что еще? — холодно спросил тренер.

— Я приеду утром.

— Команда находится на сборе. Через день игра. Все едут на базу. И ты мне режим не путай.

— Могут же быть обстоятельства…

— Знаю я ваши обстоятельства! Каждый из них, — тренер мотнул головой в сторону автобуса, — так и шарит глазами по сторонам. Дай только волю. Удержи их потом в узде. Чем ты лучше? Будешь тренером, поймешь.

— Я понимаю…

— Ничего ты не понимаешь! Ладно… Ночевать в городе не разрешаю, приедешь на базу к отбою. Все.

Автобус, осветил переулок, тронулся с места и, мягко покачиваясь, понес тяжелый корпус вперед. Вскоре его красные стоп-сигналы исчезли за поворотом. Рогов направился к машине. Торопись, тебя ждут, каждая минута в счет свидания…

Он вдруг заметил мальчишек: они стояли в стороне и смотрели на него.

— Вы?! — спросил он раздраженно. — Что еще?!

— Ничего, — растерянно ответил маленький.

— Ничего, — повторил за ним высокий.

— Что вы за мной ходите?! Что вам надо?! Целый день шляетесь! Привыкли баклуши бить?!

Они стояли, держа руки в карманах и горбясь от холода. Было видно, как они замерзли, зуб на зуб не попадал.

— А ну, марш отсюда! И чтоб я вас больше не видел! — крикнул Рогов.

Они попятились, лица у них стали испуганными. Он сел в машину, включил мотор и печку. Торопись, не теряй времени, не так много отпущено…