Свет на исходе дня

— Не знаю, — ответил Вербин, морщась от дыма, но больше оттого, что нужно отвечать.

— Тебе все равно?

— Ну, не очень, но в общем… — пробормотал он неохотно.

— Непонятно, — Лиза раздраженно передернула плечами.

— А и не надо, не надо понимать, — ответил Вербин с досадой.

В это время появился Бочаров с большим вяленым лещом.

— Откуда? — удивился Вербин.

— Тут один рыбак попался. Приступим… Кружки чистые, сам мыл. — Бочаров стал сноровисто чистить рыбу. — Это мое любимое занятие, мыть кружки. Если б мог, я б только этим и занимался.

— В чем же дело? — спросила Лиза.

— Биография испорчена. С высшим образованием не берут, я узнавал. Для нас вообще многое уже потеряно. Как говорится, все пути закрыты. Парикмахер собак, банщик, сторож зоопарка, этот, который кормит, кормилец, что ли… — Он продолжал перечислять упущенные возможности. Потом поозирался и со значением заметил: — Местечко что надо!

Они пили пиво под вяленую рыбу и наслаждались уютом. При желании можно было без церемоний обратиться к любому из соседей, здесь не надо было записываться на прием, чтобы поговорить с человеком, каждый был ровней каждому, вокруг царила демократия.

Бочаров опорожнил кружку и с грустью посмотрел на оставшуюся рыбу.

— Пива не хватило, — заметил он печально.

— Хватит! — категорично заявила Лиза. — Ты за рулем.

— Глазомер меня подводит, — продолжал он удрученно. — Рыбу съешь — пиво останется, пиво выпьешь — рыба останется. Никак не угадаю. Каждый раз приходится добирать — то пиво до рыбы, то рыбу до пива.

Они стали пробираться к выходу.

— Сережа, я тебя об одном прошу… — обратилась к нему Лиза, садясь в машину.

— Я знаю, — опередил ее Бочаров. — Во-первых, всего одна кружка, а во-вторых, я буду осторожен.

Но он, как всегда, лихачил: машина мгновенно набирала скорость, резко тормозила, срезала повороты, — водил он прекрасно и не упускал случая получить удовольствие; автоинспекция не раз наказывала его за превышение скорости.

На этот раз они без приключений доехали до зала. К кассам тянулись очереди, везде толпились люди. Из динамиков над входом гремела бравурная музыка, на флагштоках висели разноцветные спортивные флаги.

— Подождите, я сейчас, — сказал Бочаров, уходя.

Лиза и Вербин потеряли его из виду.

— Тебе действительно безразлично, где Марьяна и с кем? — спросила Лиза.

— А она с кем-то?

— Я не знаю. Я вообще ничего не знаю. Я тебя спрашиваю! — возмутилась Лиза.

— Лиза, не надо. — Вербин поморщился, словно от зубной боли. — Где она, это ее дело.

— Но ведь ты муж!

— Муж, ну и что? Она вполне самостоятельный человек, может сама решить. Я не муж, а мечта. Я даю жене полную свободу.

— На кой черт ей твоя свобода!

— Ну вот, ты грубишь… Лиза, я прошу тебя, давай не будем…

Бочаров издали помахал им рукой, они с трудом протиснулись в толчее; билетов не было, но Бочаров отыскал знакомого боксера, их пропустили через служебный вход.

Они медленно побрели по длинному коридору, в котором толпились тренеры и секунданты. В коридоре озабоченно сновали судьи, рассматривая на ходу списки и таблицы, и то и дело хлопали двери.

— Боксеры, на ринг! — раздался чей-то громкий голос.

Из раздевалок в сопровождении тренеров и секундантов появились боксеры.

Сквозь разнобой близких голосов доносился глухой рокот зрительного зала, похожий на шум отдаленного прибоя. Боксеры не торопясь шли в затылок друг другу в окружении свиты, лица их были сосредоточенны, было видно, что они взволнованы, но стараются не подать виду.

Рокот зала приближался, рос, ширился впереди, как шум невидимого моря. Створки двери распахнулись, и зал открылся весь сразу, огромное пространство, заполненное людьми, — ударил в лицо гулом, светом, пестротой и многолюдьем.

Боксеры поднялись на ринг, по рядам зрителей прошел электрический ток, оба противника стали в лотки с канифолью и тщательно поерзали, чтобы подошвы не скользили во время боя; рефери терпеливо ждал в своем углу.

Боксеры пролезли под канаты и стали расслабленно приплясывать; зрители притихли, только несколько крикунов никак не могли угомониться. Свет в зале погас, над рингом вспыхнули сильные фонари, сразу стало уютно: светлый квадрат, залитый ярким светом посреди темного зала. Ударил гонг, боксеры сошлись в центре, коснулись перчаток друг друга и приняли боевые стойки.

Когда бой закончился, Бочаров возбужденно блестел глазами. «Я сейчас!» — он торопливо вскочил и убежал. Объявили результат, зал взорвался аплодисментами, радостными воплями, свистом и негодующими криками.

— Хлеба и зрелищ! — объявил, появившись, Бочаров и церемонно вручил им по порции мороженого. На ринг уже вызывали новую пару. — Алеша, я там… — сказал Бочаров тихо, приблизив к Вербину лицо вплотную, потом помялся и добавил еще тише: — Там Марьяна… с одним… — Бочаров кривился, не зная, что говорить. Вербин молчал. — Я не знаю, может, морду ему набить?! — разозлившись, неожиданно спросил Бочаров.

Вербин улыбнулся и покачал головой.

— Он-то при чем?

Бочаров молчал, глядя на ринг, потом спросил:

— Ты подойдешь?

— Это ее личное дело. — Вербин покачал головой.

— Она знала, что ты собираешься сюда?