Свет на исходе дня

Вербин побродил среди деревьев и вернулся назад. Марьяна лежала на цветном надувном матраце, он подошел и сел рядом. Она не спала, хотя глаза были закрыты; он заметил, как дрогнули ее веки, и осторожно коснулся пальцами ее лица.

— Нет, — сказала она, не открывая глаз, и перевернулась на другой бок.

Вербин встал и побрел прочь. Ее ответ не вызвал у него никаких мыслей, он уже привык к приступам неприязни и принимал их спокойно.

Он уходил, не замечая, как напряглась ее спина, точно Марьяна надеялась, что он не посчитается с отказом, но он смирился, и этим все кончилось.

Конечно, она надеялась, что он не послушается и настоит на своем.

«Дурак, — думала она горько, — дурак».

Нет, он не был дураком, никто не сказал бы этого. На работе все одобряли его спокойный, трезвый нрав, за ним никогда не водилось опрометчивых поступков. Он был толковый инженер, хорошо знал технику и ладил с людьми.

Администрировал он рассудительно, те, кто был у него в подчинении, обид на него не имели, он никому не причинял вреда.

Вербин пересек рощу и вышел к дороге. Она мягко кружила среди распадков и увалов и сбегала к деревянному мосту: под склоном текла река. На другом берегу он увидел россыпь темных изб и огражденные редкими жердями огороды; в деревне редко взлаивали собаки.

«Тишина», — подумал Вербин.

Это был чужой мир. Он словно и не существовал вовсе и лишь возникал изредка на короткий срок.

Вербин постоял, прислушиваясь и глядя на другой берег: деревня непроницаемо лежала среди косогоров. Это была неведомая страна, он был в ней посторонним, как иностранец, и даже не тщился постичь ее. Вся эта жизнь казалась ему далекой и непостижимой — тайна за семью печатями.

Иногда на вокзалах, в магазинах, в транспорте он встречал крестьян с мешками и корзинами; он не замечал их, они находились за пределами его существования, он не думал о них никогда.

Внизу ярко блестела под солнцем вода, в изгибах реки густо росли кусты. В нем вдруг вновь шевельнулось смутное чувство: и это уже было когда-то. Твердой уверенности он не имел, но что-то размыто проступило из темноты, и померещилось: лес, светящаяся под солнцем река, косогор с высоким травостоем…

ГЛАВА ВТОРАЯ

1. В воскресенье Вербин проснулся поздно. Он уже ощущал себя вне сна, но не отчетливо, пробуждение долго зрело в сумеречной дреме, пока он понял, что не спит.

Он не вставая забросил руку за голову, нащупал в изголовье маленький магнитофон, вслепую пошарил пальцами по клавишам и включил: музыка всегда окрашивала подъем и начало дня.

На кухне было шумно. Сразу после переезда из старой коммунальной квартиры в новую кооперативную Марьяна объявила кухню своим рабочим кабинетом и с тех пор уделяла ей постоянное внимание. Электрический кухонный комбайн, посудомоечная машина, автоматический вытяжной шкаф, кофеварка, тостер, электрошашлычница, герметичные паровые кастрюли с редукционными клапанами, — Вербин никогда не противился новой технике: все машины и механизмы доставляли Марьяне радость. Кухня у нее всегда сверкала чистотой, по стенам висели черпаки, шумовки, дуршлаги, разделочные доски и ножи всех калибров.

Сейчас здесь на разные голоса жужжали и гудели моторы: в прозрачной посудомоечной машине щетки и струи воды драили посуду, электрическая мясорубка цедила фарш, картофелечистка скоблила кожуру, но громче всех вел себя маленький переносной телевизор, купленный на кухню для Марьяны: транслировали утренний концерт, и Марьяна, управляясь с машинами, успевала бросить взгляд и на экран.

В их квартире вообще было много техники: телевизоры, стереопроигрыватели, магнитофоны, радиоприемники, пишущая машинка и машинка для деления яблока на дольки, карманный компьютер, фотоаппараты, кинокамера, проектор, стиральная машина, электрические бритвы, складные зонтики-автоматы, телефоны, электрические утюги, вязальная машина, холодильник, а также незаменимое хитроумное устройство для выталкивания косточек из вишен.

Они молча завтракали на кухне. Вербин читал газету, Марьяна смотрела телевизор, в комнате играл магнитофон, когда зазвонил телефон.

— Алеша, это я. — Вербин узнал голос Бочарова. — Похолостякуем? Жен сведем вместе, а сами в бега, сегодня бокс.

— Да, но… — Вербин помялся, и Бочаров тут же подхватил:

— Не продолжай, я понимаю. Сделаем так: я завезу Лизу к вам, а сами сбежим.

Вербин положил трубку и встретил внимательный взгляд жены: конечно, она все поняла.

— Это Бочаров, — сказал Вербин. — Они заедут к нам.

Она молчала и продолжала внимательно смотреть на него.

— Сегодня бокс, — объяснил Вербин, садясь к столу и беря газету.

Но и сейчас Марьяна не проронила ни слова. Она уже знала, что он собирается уйти, но была спокойна, во всяком случае, она ничем себя не выдала.

— Лиза будет, — сказал Вербин.

— А что это ты подбираешь мне компанию? — спросила Марьяна. — Я сама могу.

— Я думал, вы пойдете куда-нибудь…

— И это я сама могу решить, — ответила Марьяна. — Куда и с кем.

Она торопливо выбрала платье и туфли и принялась одеваться.