Свет надежды

- Не наговаривай, - тепло обняв и похлопав старика по плечу, тихо проговорил Рагнар. - Мы еще повоюем.

Продвигаясь все дальше к границам, Рагнар лишь только удручающе качал головой: войска Зангры полностью уничтожили приграничные зоны, камня на камне не оставили, выжгли и без того скудные поля, превратив эти места в мрачный мертвый мир, словно посвятив его Келдейму. Рагнар грязно выругался, едва только увидел эти бесчинства, а в дальнейшем и эти ругательства не могли выразить и доли тех чувств, что жгли его сердце. Даже одним словом это едва ли можно было выразить: боль, вина, гнев, растерянность - все это смешивалось в груди, заставляя мысли вновь и вновь мысленно возводить молитвы богам об их милости к ни в чем не повинным погибшим и здравствовавшим. Его одержимость местью с каждым шагом лишь только крепла и больше разгоралась.

- Это какое-то безумие, - пробурчал Халмар.

- Что? - переспросил Рагнар, погруженный в собственные мысли.

- Все это. Наши дозорные и гарнизоны не выдержали нападения. Должно быть, это была союзная армия. Или...

- Предательство, - закончил за него правитель. - Но скорей всего и то, и другое.

- Да. Ума не приложу, кто бы это мог быть.

- Кто бы это ни был, действовал он очень грамотно, даже слишком. Ни одной зацепки не оставил. Где-то я просчитался, брат. Где-то просчитался.

Халмар и рад был бы чем-то подбодрить друга, да слов верных не находил. Все верно, что-то они упустили, и вот теперь противник умело обыграл их, жестко преподав урок невнимательности. Оставалось только пожинать плоды своих ошибок да пытаться отыскать проклятого предателя.

- Знаешь, брат, об одном сейчас жалею, что так и не удалось попрощаться мне с моей Эйдин, - горестно проговорил Халмар, снова погрузившись в свои мысли и окунувшись в воспоминания о своей нежно любимой жене. - Она с другими женщинами отправилась помогать раненым, даже не удалось свидеться с ней до отбытия...

- Халмар, - начал было Рагнар, но тут же осекся, увидев обреченность в глазах друга. Что-то похожее было в глазах каждого, кто отправился с ним в этот поход. Последний поход для кого-то. Любой из них оставил в родном краю близкого для сердца человека, семью, и оттого так тягостно было понимать, что они могут не дождаться своего защитника с очередного похода. Боги, каждый из его воинов, но не он сам. В этот момент Рагнар чувствовал себя совершенно одиноким, хотя, он был уверен, даже несмотря на этот его необдуманный поход его народ все равно верил в него... Но, боги, кто б знал, как хотелось возвращаться домой и знать, что тебя будут встречать теплые любящие объятия и искренний свет родных глаз... Его сердце, давно покрывшееся льдом одиночества и потерь, сопровождавших всю его жизнь, отчего-то требовало тепла любви. Не поздно ли оно вспомнило о том, что кроме доблести и веры должно быть обиталищем еще и для чувств? Быть может, это была просто банальная зависть, которая теперь приняла коварный облик усталости от одиночества? Но как горький бальзам на сердце ложились воспоминания о его жене, той самой белокурой богине, терзавшей его мысли и душу и так зверски предавшей не только его самого, но и весь его народ. Эта единственная ее выходка перечеркнула все его мысли, что возможно когда-нибудь они могли бы стать истинными мужем и женой, и Айна могла бы подарить Зангре наследника. Одна-единственная выходка...

Резкая боль в плече оборвала его мысли, а затем такая же повторилась ниже, уже в области груди, обжигая едва переносимым огнем, и тут же следом на них посыпался шквал стрел, от которых едва ли можно было укрыться. Нападавшие выбрали для себя очень выгодную позицию: наверху невысокого плато, с которого их было практически не видно, но войско было для них как на ладони.

- Халмар! - кричал Рагнар, сквозь начавшийся рев и свист, а вокруг все стало расплываться. - Уводи войско...

Стараясь из последних сил держаться в седле, Рагнар как мог отдавал приказы, не обращая внимания на адскую боль от пронзивших его стрел. Пока не понял, что уже и язык не подчиняется ему самому... А следом жуткий рев начал затихать, а в глазах стало темнеть...

Рагнар периодически приходил в себя от пронзавшей боли, пронзавшей его ребра, живот, спину, конечности свои он едва ли чувствовал, а от жуткого холода все тело сводило дрожью и отнималось все, что еще могло осязать что-то иное, кроме боли. Рагнар пытался разлепить отяжелевшие веки, но ему это никак не удавалось. Словно что-то липкое и тягучее склеило их. Он никак не мог понять, где же находился, слышал в отдалении чужие голоса, но, как ни старался, не мог разобрать ни слова. А потом снова впадал в беспамятство. Он вспоминал, что кто-то приходил к нему, пытался допрашивать о чем-то, а потом из памяти выплывали обрывки насмешливых слов:

- Ну что, щенок, доигрался... Говорил... не тягаться со мной... Я доставлю удовольствие своему народу... посмотрят на твою казнь...

И каждое слово чередовалось с очередным ударом куда придется.