Свет надежды

Налетевший ветер охладил мокрые дорожки на щеках, напомнив об иной боли. Она потянулась рукой к лицу, чтобы стереть их, как будто от этого станет легче. Нет, не станет, но так ее предательские слезы не будет больше никто видеть. Хотя от внимательных глаз Ивара никогда ничего не укрывалось, но он и виду не подал о том, что увидел.

- Что произошло? - спросила она, сама не понимая и не помня ничего.

- Это мы у тебя хотели бы узнать, девочка. Зачем ты пришла сюда?

Молчание было ответом. Она не станет говорить им о том, что хотела ухватиться за последнюю возможность увидеть собственного мужа, не давшего ей даже малейшего шанса объясниться и принявшего столь несправедливое решение. Жестокого и любимого.

Ивар молча дал знак дозорным оставить их и вернуться по своим местам, и Айна поняла, что их разговор переходил в иной разряд: то ли доверительный, то ли допрос.

- Айна, зачем ты пришла сюда? - повторил свой вопрос старик, но уже более настойчиво, с тяжелыми нотками в голосе, выдававшие в нем властность и неколебимость. - Дозорные доложили, что ты сама пришла сюда. Долго стояла нерешительно у края, а потом упала без чувств. Со стороны, конечно, похоже было на попытку сброситься со стены.

- Сброситься? - Айна, сама не понимая, что же все-таки могло случиться и пытаясь вспомнить, но тщетно. - Не помню. Я пришла сюда, чтобы... чтобы... Потом...

А что потом? Айна помнила словно наяву свой полет в облике птицы, помнила ощущения прикосновений ветра к себе, сильные взмахи рук-крыльев, как она взмывала ввысь, а затем парила по небу, следуя за отрядом, ни на мгновение не выпуская его из виду. Вот только рассказывать это не следовало никому, иначе ее сочтут за выжившую из ума.

- Потом наступила темнота, - докончила она и лишь грустно вздохнула. - Ничего не помню.

Ивар помог принцессе подняться и накинул на ее плечи свою огромную меховую накидку.

- Айна, ты же понимаешь, какие слухи теперь будут распространяться, - тихо продолжил старик, удостоверившись, что их никто не услышит.

- Это неправда, - горячо возразила девушка. - У меня даже в мыслях подобного не было.

- Тогда в чем же дело? Ты больна?

- Нет, не больна.

- Что же тогда? - Ивар задумчиво окинул ее цепким взглядом, что-то прикидывая в мыслях. - Быть может, под сердцем своим ты носишь наследника Зангры?

- Ивар, Вы и сами прекрасно знаете, что мой муж так и не стал гостем в моих покоях. - Признаваться в этом было невероятно стыдно, хоть вины ее в этом не было совершенно. - Если уж Вас так это интересует, то пред мужем своим я чиста, мое тело столь же невинно, как и в час рождения. Должно быть, это просто от усталости и переживаний.

Ивар молчал. Суровое лицо его стало еще задумчивее, брови сошлись в одну линию, обозначив на лбу глубокие морщины. Молчала и Айна. Бояться ей теперь уже больше нечего было, поскольку на следующий день она должна была покинуть замок. И все же отчего-то она ждала его слов, ждала, будто от этого должно было что-то решиться. Ей хотелось, чтобы хоть кто-то в этом замке поверил ей, дал шанс.

- Тебе стоит набраться сил перед дальней дорогой, иначе не ровен час отдашь душу Келдейму по пути в Раиньяг. Я не могу отменить приказ правителя, но взять на себя ответственность и отсрочить его вполне в моих силах.

Айна не знала, что ей ответить Ивару, поэтому вместо бессмысленных слов лицо ее озарила несмелая улыбка, искренняя и невероятно чарующая, но сама принцесса конечно же об этом даже и не догадывалась.

«Что ж глядишь ты на меня с таким недоверием? - мысленно вопрошал Ивар. - Думаешь, не знаю я, чего ты на той стене стояла? Ведь провожала его. Как и он тебя до этого. Вам бы время мирное, да чистые сердца, не отравленные ядом ненависти... Зангра получила бы еще один верный семейный союз правителя и достойных наследников».

Но вслух произнес лишь сухие слова:

- Идите в свои покои, принцесса. Не стоит добавлять повод для сплетен.

* * *

- Где ты была? - обеспокоенно вскинулась Сенира, едва только девушка вошла в свои покои, но завидев печаль на ее лице, все сразу поняла. - Ты провожала его, да?

Айна мысленно клялась, что больше не позволит себе плакать из-за равнодушия своего мужа, но в глазах снова предательски выступили слезы. Они прожигали ее не только снаружи, но и изнутри, прожигали горьким ядом ее веру и надежду, все ее несмелые мечты и уже достаточно окрепшие чувства.

- Девочка моя, - вздохнула Сенира, и Айна бросилась в ее раскрытые объятия, пряча лицо в складках теплой шали, которой старая нянюшка всегда укутывалась. - Плачь, дитя мое, плачь, станет чуть легче. Ты любишь его, так ведь? Так. Старую Сениру не обманешь. Я все вижу. Я растила тебя сызмальства, твои первые шаги и первые слова пришлись на мою пору, как же мне не знать, что на сердце твоем теперь томится.