Свет надежды

- Ну, так и прожил я уж немало, - усмехнулся тот.

- Вот как у тебя получается говорить так? Вроде и несерьезно, но так складно и ладно. Будто и сам такое пережил, прочувствовал. Скажи, а ты когда-нибудь любил? Была у тебя семья?

- Ловко ты старика решила подловить, - усмехнулся он, но все же ответил на интересовавший ее вопрос. - Да, любил. И ощущения твои мне вполне понятны. Быть может, и не столь уж красочны они, как твои. Только полет мой оборвался слишком уж быстро.

- Почему? - с замиранием спросила Айна, понимая, что в этот самый момент впервые за все их время знакомства старик обнажал перед нею душу.

- Война, - пространно ответил Вилен, а голос его уже утратил краски и живость, потух, и столько боли в нем теперь звучало.

- Ее убили?

- Да.

- Как это ужасно, - прошептала Айна. Боги свели трех совершенно чужих друг другу людей, но объединяла их одна единственная боль - боль потери, и пусть Айна была еще совсем маленькой и ничего не понимала, но и она оказалась в той же самой печали утраты, лишенная родной матери и брошенная отцом. - Вилен, у тебя есть семья?

- Ты моя семья, - он крепче прижал к себе принцессу и, не удержавшись, поцеловал ее в макушку, так, как всегда это делал давным-давно, когда она еще совсем маленькой бегала вокруг него. - Ты и Сенира.

- Но где-то же ты жил раньше? - не унималась девушка, чувствуя, что другого такого момента, чтобы узнать о своем старике побольше, не представится. - У тебя есть другие родственники?

- Их никого уже не осталось. Мои края стали совершенно пустынными, все, кто мог остаться в живых, давно уже ушли в другие земли.

- А где ты родился? Где твой дом?

- В землях Моргаша. Но я охотник, и дом мой - это лес. Я бывал и тут, в землях Зангры, и в соседних землях. А вот сейчас стар стал слишком для скитаний. А как увидел тебя, мое маленькое Солнце, так и вовсе остался.

Он глухо рассмеялся, и Айна улыбнулась ему в ответ. Давненько он не звал ее так. Солнце. Маленькой девочкой, когда качал на коленях или сидел возле ее кровати, когда она болела, и напевал старинные песни.

- Ты часто ее вспоминаешь?

Вилену не нужно было спрашивать, чтобы понять, о ком сейчас говорила принцесса.

- Каждый день. Для меня она жива. Она здесь, - он положил руку на сердце, и лицо его в этот момент впервые преобразилось теплом и радостью, - всегда со мной.

- И ты никогда больше никого не любил?

- В моем роду все однолюбы. Если мы любим, то до конца дней своих, до последнего вздоха.

- Как красиво ты говоришь... Это так прекрасно, но и печально одновременно.

- Будет уже обо мне толковать, - вскинулся Вилен, - нам нужно что-то с тобой решать. Твои полеты вызывают слишком много вопросов и толков среди людей. До меня уже дошло несколько слухов, мол, ты и с высокой стены решила спрыгнуть, чтобы избежать ссылки, и, дескать, ты неизлечимо больна... Слухи будут всегда ходить, пока время не вычеркнет нас из их памяти. Нам с тобой нужно научиться контролировать эти видения.

- Вилен, - вздохнула Айна и нежно обняла старика, - ты даже не представляешь, как для меня это важно, что ты мне веришь, что не думаешь, будто я какая-то...

- Ты нормальная. И не смей даже думать как-то иначе. У каждого из нас за пазухой свой камень, свои недостатки. В Раиньяге нам даже проще будет справиться со всем этим. А мальчишку этого, мужа своего, выбрось из головы. Он не желает тебя, Айна. А ты от своей неразделенной любви будешь лишь страдать. Твои безответные чувства причинят тебе еще больше боли, чем приносят мне мои воспоминания.

* * *

Ивар задерживал отъезд принцессы, отыскивая очередные причины. Поначалу ссылался на то, что отряд Рагнара забрал в дальний поход большую часть продовольственного запаса и теперь остаток был более, чем скуден. Затем захромала лошадь Айны, и старик объяснил, что отправляться в дальнюю дорогу верхом на ней было просто неразумно, следовало дать животному отдохнуть, а других свободных и послушных не так легко отыскать. К тому же каждая свободная пара рук была очень нужна тут, в городе, и отъезд на долгое время был бы крайне нежелателен. Пришлось смириться с этой неприятностью и ждать подходящего времени.

А пока приходилось под молчаливые любопытствующие взгляды делать вид, что ничего в ее жизни не изменилось и предстоящий отъезд для нее и вовсе не важен. Каждый день Айна убеждала себя в этом и, признаться, сама уверовала в это.

Три дня минуло, как отряд Рагнара покинул замок. Три долгих дня. Она скучала по своему мужу, как никогда прежде. А в сердце с каждым днем росла тревога, будто оно могло что-то предчувствовать.