Свет очей моих (ЛП)

Шерлок уставился на старый хронометр, висевший за баром. Железнодорожные часы ранней викторианской эпохи, решил он.

— Никогда не задумывался об этом, — ответил Шерлок.

— Ну, это имело смысл, так? Как же мы тебя презирали. Я имею в виду, ни один парень не хотел спуститься к завтраку и услышать, как ты объявляешь, что ночью он перепихнулся со шлюхой. Ты никогда не держал рот на замке.

В эту секунду Шерлок сжал рот очень сильно. Весь разговор навевал такую скуку, что он попытался мысленно отвлечься. Хоть на что-нибудь.

— «Чокнутый Холмс». Вот как мы тебя называли.

— Как оригинально. Разве что на самом деле мальчики из пансиона вас опередили.

— Рэлстон и некоторые другие всегда считали, что ты девственник и просто им завидуешь.

— У Рэлстона сифилис, мало чему завидовать, — огрызнулся Шерлок.

— Да ладно? Правда? — Уилкс усмехнулся, а затем внезапно сменил тему. — Ты при деньгах?

— Когда-то было иначе? — Шерлок протянул ему сложенные банкноты и в ответ получил маленький пакетик. Он тут же убрал его в карман. — Спасибо, Уилкс, — скучающим голосом произнёс он. — Уверен, ты очень занят, не смею тебя задерживать.

Уилкс безмятежно попивал виски.

— Ты обдумал моё последнее предложение? Я посчитал, раз уж оно связано с искусством, ты заинтересуешься.

Шерлок с трудом подавил зевок.

— Только потому, что я художник, ты подумал, что контрабанда антиквариата из Китая привлечёт меня? Как вообще работает твой крошечный умишко? — Он допил абсент. — Я обдумывал твоё нелепое предложение столько же, сколько и другие. Иными словами — ни секунды.

Вдруг Уилкс наклонился ближе, намного ближе.

— Знаешь, Шерлок, наше сотрудничество не вечно, однажды я устану от твоего высокомерия и стану продавать свои товары кому-нибудь ещё. В конце концов, у меня нет недостатка в покупателях.

— Делай, что хочешь. — Шерлоку налили ещё абсента, и он отпил. — Однажды я решу рассказать своему брату правду, когда он спросит, где я беру свои наркотики. Он будет недоволен. Майкрофт проявляет сильнейшую заинтересованность в моём благополучии.

Это было их обычное противостояние.

Через секунду Уилкс презрительно фыркнул, взял свой стакан и направился в другой конец бара.

Шерлок снова остался один.

Он потягивал свой напиток небольшими, медленными глотками, погрузившись в раздумья.

***

Впервые Шерлок начал бродить по тёмным улицам Лондона, когда ему было десять. Всякий раз, как он приезжал из школы, он удирал из дому, смехотворно просто, потому что на него никто не обращал внимания. Родители редко бывали дома, а прислуга не отличалась усердием. Если Майкрофт находился дома, что случалось крайне редко, нужно было лишь приложить чуть больше усилий.

Уйдя из дома, он просто шатался по улицам, переходам и закоулкам Лондона, выучивал их названия, впитывал дух города, запечатлевал его в самом сердце.

Следует признать, что эти прогулки не обходились без случайных происшествий. Не единожды он был благодарен своим нелепым длинным ногам и практиковался в умении давать дёру. Побег не всегда удавался, так что время от времени он получал синяки и царапины. Хуже всего было, когда он вернулся домой, и из его носа хлестала кровь, глаз заплыл и наливался всеми цветами радуги, а в зале наверху его ждал Майкрофт.

После этого Шерлок сбегал, только когда Майкрофта не было дома. (Прислуга всё ещё не отличалась усердием, даже после предупреждений).

Даже теперь он всё ещё гулял по ночным улицам: одинокая фигура в пальто, пошитом на заказ в качестве переделанной офицерской шинели, которую он так полюбил во время войны, — шатаясь по Лондону словно тень.

В эту ночь после чересчур большого количества абсента и, как обычно, изнурительной компании Себастьяна Уилкса, он бродил вдоль Темзы, склонив голову и убрав руки в карманы пальто. Во время ночных вылазок он тщательно осматривал город, делая мысленные заметки об увиденном, а затем вносил данные в свои чертоги разума. Всё это не имело смысла, он понимал, потому что он мог рисовать и без знания, сколько шагов нужно, чтобы пересечь Тауэрский мост, или где проститутки из Сохо отдыхают после работы за чашкой чая и бутербродом с беконом.

Всё это не имело смысла.

Конечно, только не для него: ему нужна пища для ума, иначе он просто взорвётся.

Немного устав, он остановился в середине моста и наклонился через парапет, вглядываясь в тёмные, бегущие воды внизу. Иногда, как например, в этот миг, Шерлока переполняла знакомая тоска, но он не мог её объяснить. Как будто он скучал по чему-то важному, и сам не знал, что это.

Шерлок не был глупцом, он осознавал свою исключительность и отлично понимал, что не найдёт предмет тоски на дне бутылки абсента или на кончике иглы. Но, положа руку на сердце, он не знал, что ещё поделать.

Лучше всего, конечно, помогало искусство. Скрипка. И даже алкоголь и кокаин помогали, хотя бы ненадолго.

Но в итоге ничего не могло прекратить чёрную меланхолию.

Шерлок всматривался в воду так далеко внизу и думал, что если его может излечить только полное исчезновение.