Свет очей моих (ЛП)

Несколько часов спустя он складывал некоторые принадлежности в маленький холщовый ранец. Самое необходимое, как приказано. Ему не пригодится его вечерний наряд, по словам Майкрофта, так что, по крайней мере, он знал, что не будет бесед по душам с немецкой элитой в парижском ночном клубе, как было на прошлом задании. Немного грубой одежды, чистый блокнот, чуть-чуть карандашей и акварельных красок. «Используй свои сильные стороны», — всегда наставлял его брат. Поэтому Шерлок был молодым, неимущим французским художником.

Остальные его вещи были уже у Майкрофта, который обещал доставить их обратно на фронт. Очевидно, он ожидал, что Шерлок останется в живых.

Что обнадёживало.

Полог палатки поднялся, и заявился Тревор.

А мог бы быть посреди мясорубки на Кингс Кросс.

— Убирайся, — сказал Шерлок.

— Остынь, Холмс. Я просто заглянул в гости. Может дать тебе…

— Не сегодня, Тревор.

Тот заметил ранец.

— О, я вижу. Ты отправляешься на одну из своих таинственных миссий, да? Мальчик мой, я бы с удовольствием послушал, чем ты занимаешься, когда исчезаешь.

Шерлок одарил его мрачной улыбкой, которая не сочеталась со взглядом.

— И я бы с удовольствием рассказал тебе, Тревор, но тогда мне бы пришлось убить тебя.

— Чем бы ты, несомненно, насладился, как я полагаю.

Шерлок пропустил его слова мимо ушей.

Тревор только рассмеялся, его смех напоминал рёв осла.

— Я знаю, что рано или поздно ты снова придёшь, Холмс.

— Ты меня совсем не знаешь, — огрызнулся Шерлок.

— Но хочу, — Тревор понизил голос.

Шерлок подумал, что к списку причин, по которым Майкрофт насладился бы отправкой этого недоумка на смертельную миссию, добавилась ещё одна. Он закрыл ранец и вновь одарил его угрожающей улыбкой.

— И тогда мне придётся убить тебя, — повторил он.

Не дожидаясь ответа, он вышел из палатки. Маленькая чёрная машина уже ждала его.

***

Три дня спустя Шерлок сидел в тёмном деревенском баре, который, по крайней мере, сейчас находился под контролем немцев. Он был одет в рабочие парусиновые штаны, дешёвые грязные ботинки и потрёпанное чёрное пальто. Под пальто - несвежая льняная рубашка и, внезапно, небесно-голубой сатиновый жилет. Шерлок уступил маленькой слабости потому, что, в конце концов, предполагалось, что он эксцентричный парижский художник, а ещё потому, что хотел не забывать самого себя, пока играл в глупые игры Майкрофта. А чтобы избежать неудобных вопросов, почему он не служит на фронте, он подделал сильную хромоту и таскал тяжёлую трость, которая также могла стать действенным оружием, если дойдёт дело.

До сих пор до этого не дошло. Однажды он встретил нескольких до зубовного скрежета недалёких местных. (Так вот с какими людьми приходилось работать Майкрофту? Неудивительно, что тот постоянно взывал о помощи). В остальное время он праздно шатался по деревне, рисуя всё, за что зацепился глаз, и при каждой возможности вступая в разговоры с местными. Почти как на каникулах, и никакой войны за кадром. Ну, кроме болтовни с местными, конечно. Никогда он таким не занимался на каникулах.

Но все эти скучные разговоры окупились. К настоящему времени у него было отличное представление о том, кого он искал. Не имя, конечно, но словесный портрет.

Он сидел в баре и слушал сплетни завсегдатаев, которые только подтверждали его подозрения. Как любые селяне, они трепали языками много и ни о чём, но он отсеивал крупицы смысла в бесполезном гомоне.

Разумеется, все разговоры прекратились, когда вошли немцы.

Первые два дня на Шерлока поглядывали с подозрением, но сейчас к нему уже привыкли. Он склонился над стаканом ужасного вина, которое, как он подозревал, было сделано в не особо чисто ванной хозяина, вообще-то, сейчас стоило сделать скидку на то, что идёт война. Лично он считал это злоупотреблением обстоятельствами и плохим оправданием для падения стандартов.

Но он был здесь не для критики. Вместо этого он просто сидел за крошечным столиком и делал наброски. Остальные посетители были впечатлены, что среди них есть художник, и, похоже, с уважением отнеслись к его достижениям, так что, по большей части, его не трогали.

Шерлок узнал свою цель, как только мужчина вошёл.

На первый взгляд, новоприбывший был просто ещё одним торговцем или спекулянтом с чёрного рынка, зашедшим за стаканчиком пива или чего посильнее. Но, заглянув под очевидную маску, Шерлок узнал всё, что нужно.

Подсказки таились в неподвижных глазах, линии плеч, даже в резком тоне, которым он заказал выпивку. Не говоря уже о его левом большом пальце. По инерции Шерлок продолжал рисовать, набрасывая портрет молодой женщины, которая помогала за барной стойкой. Она обладала красотой, полагал Шерлок, той же мишурной привлекательностью, как проститутка на Пиккадили, жила с овдовевшей матерью и была беременна, хотя об этом ещё никто не знал. Остаётся надеяться, и не узнают, что отцом оказался немец.