Читаем Свет с Востока полностью

Получил сегодня Ваше письмо... Очень рекомендую приложить все усилия к тому, чтобы отдохнуть и несколько восстановить силы, ибо зима, как всегда, будет хлопотливая и требующая энергии. У нас начинается «съезд»: сегодня приехал Ковалевский, на днях поджидаем Церетели, который был на Сессии в Москве. На днях получил две очень занятные рукописи: одна приобретена у одного литовского та­тарина в Вильне и дает полный текст Корана с полным же интерлине­арным польским переводом арабскими буквами. Вторая прислана Караимским музеем в Вильне временно и, по-видимому, представляет более позднюю копию той, которая приобретена нами. Такие полные рукописи— очень большая редкость. Если Вы помните, я когда-то писал о Коране из Пскова*, принадлежавшем Симону Тодорскому**, но там были только отдельные молитвы и замечания переведены, но не самый текст Корана. В свое время мы мечтали с Карским*** найти какого-нибудь арабиста, который бы знал польский или белорусский язык, чтобы несколько заняться этим сюжетом, правда, более слави­стическим, чем арабистическим. К сожалению, новую рукопись, кото­

332

Приложение

рая лучше сохранилась, я должен к осени вернуть, но более старая, во всяком случае, у нас останется и я ее Вам покажу.

Завтра читаю в Лектории Академии наук об абиссинской литера­туре, а в субботу в Кабинете главу из истории арабистики о Френе и Сенковском****... Мы предполагаем только на август выбраться в «Узкое». Дома у нас все хворают.

Ваш И. Крачковский

* Имеется в виду статья «Рукопись Корана в Пскове», написанная 24 сентября 1924 года и опубликованная в «Докладах Академии наук». Л., 1924. С. 165-168. ** Профессор древне-еврейского языка в Киевской духовной академии (1700-1754), духовник Петра III и Екатерины II. *** Е. Ф. Карский (1861-1931) — академик-этнограф.

**** Х.Д. Френ (1782-1851) — академик, основатель научной арабистики в Рос­ши; О. И. Сенковский (1800-1858) —арабист и литератор («барон Брамбеус»).

7 июля, 1947. Ленинград

Дорогой Теодор Адамович,

Получил Ваше письмо от 27 июня, и хотя искусство отдыха вели­кое и сложное дело, но надеюсь, что и кустарным путем Вы сможете в этом предприятии достичь должных результатов. Я лишь несколько дней, как закончил всякие экзамены и дипломные работы. И на сей раз, как и в прошлом году, вынес довольно мрачное впечатление от своих собственных студентов. Очевидно, те немногие педагогические навыки, которые у меня когда-то были, к старости окончательно вы­ветрились, и ничему путному мои слушатели у меня научиться не мо­гут. Пора кончать это дело — затраты энергии своей много, а проку мало. Фотиева* кончила благополучно, хотя по языку могла бы сдать лучше, но, как всем им свойственно, волновалась и забывала простые вещи. Теперь будет держать в аспирантуру Университета. Приема в этом сезоне на арабский разряд делать не будем. Начал немного зани­маться историей русской арабистики, к которой за всю зиму притро­нуться не мог. Покончил с Петербургом до 1917 года, теперь остались Москва и Казань, а затем Советский период, который не надо писать вновь, а лишь несколько проредактировать уже существующее. Очень хотелось бы к осени это закончить, ибо все плановые сроки пропуще­ны. Ковалевский отбудет после 15-го, но с осени предполагает пере­браться окончательно— будет читать для арабистов исторические

Приложение

333

курсы. Надеюсь, постепенно все его дела наладятся; пока все идет не очень гладко и с большими задержками. Может быть, переедет Киль-берг**, которую Штейн*** хочет устроить в новоявленный, но все еще не сформировавшийся институт по линии новой истории и экономи­ки. Думаю, что в этом направлении она будет полезна, так как вообще человек серьезный.

Недавно «вычитчик» академического издательства беседовал со мной по поводу Вашей статьи в «Известиях Географического Общест­ва» — мелочи, которые не трудно было привести в требуемый вид. В Боровичи я Вам давно писал, что по поводу той же статьи меня за­прашивали раньше из редакции «Известий», но по Вашему последнему пребыванию в Ленинграде я видел, что письма Вы не получили. Тогда пришлось кое-что сократить. Кое-что за это время мы получили из новой арабской печати, между прочим, ряд изданий египетской фир­мы «Дар ал-Ма'ариф», среди которых есть интересные вещи и даже книжка Зеки Мухаммед Хасан «Арабские путешественники в Средние века», по-своему довольно хорошая.

В августе думаем пробыть в «Узком». Всего Вам хорошего. Будьте благополучны.

Ваш И. Крачковский

* В. С. Фотиева — арабист-филолог.

**Х. И. Кильберг (1902-?) — арабист-историк.

*** В. М. Штейн (1890-1964) — китаист.

29 июля, 1947. Ленинград

Дорогой Теодор Адамович,

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное