Свет утренней звезды

Официальная часть закончена. В соседней зале накрыты столы, можно расслабиться и выпить, но у меня такое чувство, что я еще не увидел самого главного, и я, позволяю легатам отвести мою Эю в сторону. Они целуют ей руки, повторяя, что гордятся ей, и безмерно благодарны за то, что она сделала для своего народа.

Синеглазая хлюпает носом, потупив голову, и мне хочется прибить всех этих разряженных идиотов за то, что ее огорчили, устроив этот балаган. Где ее настоящий отец? Почему не приехал? Мне все равно, правителем какого мира он является, пусть даже самого примитивного и отсталого. Я бы заключил этот договор с ним. А может, он и вовсе не знает, где его дочь, а эти прохиндеи решили воспользоваться ситуацией? Как бы там ни было, это уже не имеет никакого значения. Девчонку не отдам. Да и невозможно это теперь. И наплевать мне, что обо всем этом думают эорды. Внезапно замечаю, как один из послов всовывает что-то в руку синеглазке, и она быстро прячет это за корсаж платья.

Наивная дурочка. Неужели, ма эя, ты думаешь, я туда не полезу? Да с удовольствием! Подожди, только выпровожу всех этих придурков домой, и обязательно посмотрю, что ты там от меня прячешь, и ради чего терпишь весь этот сброд.

Обед тянется бесконечно долго. Синеглазка почти ничего не ест, время от времени нервно касаясь рукой выреза платья. Ее горячее нетерпение вдруг передается и мне. Хочу, чтобы все эти люди исчезли, оставив меня с ней наедине. Хочу услышать ее голос. Хочу понять, какая тайна скрывается за кристально чистым взглядом этих сводящих меня с ума глаз. Наконец, просто без повода, спрашиваю ее:

— Тебе не надоело это скучное сборище?

Она пожимает плечами и недовольно произносит:

— Ты и твои золотые морды ни чем не лучшая компания.

— Я вообще-то собирался предложить тебе отдохнуть в одиночестве, пока буду беседовать с послами.

Синеглазка заглатывает наживку, напускает на себя нарочито-безразличный вид.

— Я бы не отказалась распустить волосы. Все эти шпильки так давят в голову, что она ужасно болит и чешется.

Я посмотрю, ма эя, откуда ты станешь вытягивать эти шпильки.

— Аэр, — дух появляется за моей спиной, и гости ошеломленно замирают, пялясь на золотого. — Моя супруга устала и хочет отдохнуть, — спокойно объясняю я.

Подставной папаша снова бросается к синеглазке с объятьями, убеждая, что будет скучать, и скоро вернется к ней погостить. Придурок, так я тебя и пущу.

Девчонка выдавливает из себя скупую слезу, а затем растворяется в воздухе, спрятанная в надежных объятиях вечного.

— Сиэм, быстро за ними, — шепчу я мгновенно возникшему духу. Плевать, что исчезаю, не попрощавшись. Я не собираюсь никому ничего объяснять. Все, что мне было нужно от этого сброда, я уже получил. Я прошу вечного оставить меня за дверью спальни.

— Покажи ее, — я сам не понимаю, от чего сердце замирает в тревоге? Что так боюсь увидеть там?

Стена ползет рябью, открывая моему взору синеглазку. Она медлит, осторожно оглядывается по сторонам, потом, убедившись, что за ней никто не следит, быстро засовывает руку за вырез платья, вытягивая оттуда свернутую бумажку.

— Перенеси, — нетерпеливо требую у вечного, и он выпускает меня за спиной моей тэйры в тот момент, когда она начинает читать переданное ей послание. Я выдергиваю записку из рук глупышки так неожиданно, что она испуганно вскрикивает, а затем, повернувшись ко мне лицом, недоуменно произносит:

— Что ты здесь делаешь?

— Пришел помочь тебе вытянуть шпильки, — осторожно вытягиваю одну из ее волос, и золотистый локон длинной спиралью падает ей на плечо. — Испугался, что снимешь их со скальпом. Ты не довольна, Эя?

Она затравлено смотрит на листок в моей руке, хмурит брови, губы подрагивают. Девчонка в ярости.

— Отдай, — шипит она.

— Не раньше чем прочту, ма эя, — моя наглая улыбка, видимо, бесит ее еще больше, и теперь она почти кричит:

— Как ты смеешь?

— Смею, моя сладкая тэйра. Смею. Я твой муж, — я разворачиваю бумажку, читая вслух.

…«Потерпи немного, босоножка. Я скоро тебя заберу». …

Волна гнева взрывается в моей душе подобно проснувшемуся вулкану, застилая разум алой пеленой ярости. Босоножка!? Кто смеет так ее называть!? Кто смеет думать, что может у меня ее отнять? Убью!

— Тебя заберут, только через мой труп, моя Эя! — ядовито выдыхаю я, разрывая послание. — Можешь так и передать тому ослу, что это написал.

Синеглазка злобно прищуривается и бросает мне в лицо:

— А знаешь, я не против. Думаю, роль вдовы мне очень пойдет.

Ах ты, зараза…Избавиться от меня решила? Медленно расстегнув пуговицы на фалкоте, подхожу к ней так близко, что замечаю, как быстро движутся зрачки в ее испуганных глазах.

— Ну, тогда следует поторопиться, Эя, — обнимаю ее за гибкую талию. — Не могу же я оставить тебя вдовой, так и не сделав своей женой.

Она выскальзывает из моих рук и пятится назад, упираясь спиной в колонну, так неудачно возникшую на ее пути.

— Попалась, ма эя, — шепчу в ее растерянное лицо. Целую упрямый лоб, дрожащие веки, нежные щеки, алые губы. — Моя Эя.