Свет в джунглях

Но Швейцер торопился домой. Ему не терпелось сообщить Елене о своем успехе. Он надеялся, что за первым послевоенным концертом последуют и другие. Он вновь уверовал в свою силу и жаждал испытать ее.

Предчувствие не обмануло Швейцера. Дома его ожидали письма из Цюрихского и Бернского университетов. В них содержались предложения о сотрудничестве. Но наибольшую радость доставило доктору приглашение прочесть курс лекций по этике в старом университетском городе Упсала, в Швеции.

На семейном совете было решено принять предложение, присланное из Швеции.

И вот Альберт в Упсале, маленьком аккуратном городке с домами из красноватого песчаника, с тихой речкой, обсаженной березами. По улицам идут спокойные здоровые люди. В лавках полно продуктов, о которых во Франции невозможно даже мечтать.

На каждом шагу в городке — библиотеки. Доктор роется в книгах, с упоением читает. Общаясь на лекциях со студентами, он всякий раз удивляется: как много здесь молодых мужчин! Во Франции, в России, в Германии это поколение полегло на полях сражений... Вспоминая об этом, Швейцер чувствует себя усталым и больным. Он смотрит на эту молодежь, не знавшую войны, и не понимает, почему она так жизнерадостна, так оптимистично настроена.

Но однажды, работая в библиотеке над рукописью книги «Культура и этика», он вышел передохнуть на балкон и увидел на улице большую толпу студентов. Они собрались на традиционный праздник весны и, сдернув с голов белые шапки, одновременно приветствовали приход солнца и тепла. Белые шапки реяли над толпой, как чайки. Молодые люди смеялись. И Швейцер впервые за долгое время ощутил, как тает державший его в постоянном напряжении лед застарелой тревоги и печали.

Вечером доктор также впервые с того памятного дня прощания с Ламбарене подумал: а не пора ли вернуться в Африку, не пора ли взяться за восстановление госпиталя?

Он сидел в просторной теплой комнате старинного епископского дома. Хозяин дома, епископ Натан Зёдерблом, радушно принявший гостя из Страсбурга, слушал доктора с подчеркнутым вниманием.

— В последней лекции, — размышлял вслух Швейцер, — я говорил студентам о рождении в джунглях Африки моей формулы «уважение к жизни». Я видел, какое большое впечатление произвело это на них. Я понял, что мне надо продолжить мою работу в Ламбарене. Мне надо доказать правоту моей философии делом. Я готов ехать в Африку хоть сегодня, но, вы сами понимаете, восстановить госпиталь, приобрести медикаменты — это, не так-то просто: нужны деньги...

— Ну, это, пожалуй, не самое трудное дело, — отозвался Зёдерблом. — Я могу организовать для вас поездки с лекциями и органными концертами по Швеции, и, будьте уверены, деньги мы получим. Согласны?

Швейцер какое-то мгновение колебался. Выдержит ли он подобную нагрузку, ведь его здоровье не совсем еще поправилось. Но ответил твердо:

— Согласен!

В середине мая 1920 года Швейцер начал свое необычное турне по Швеции. Он читал лекции, рассказывал о жизни в Африке, играл на больших и маленьких органах. Переводчиком у доктора был способный молодой студент, откровенно благоговевший перед ним.

В это же время Швейцер стал широко известен не только как виртуоз-органист, но и как писатель. Одно из самых солидных шведских издательств заинтересовалось его африканскими рассказами и предложило доктору опубликовать их.

Швейцер засел за рабочий стол. Через несколько месяцев он принес в издательство рукопись книги «Между водой и джунглями». Книга быстро вышла в свет и вскоре завоевала мировой успех.

Наряду с этой известной самой широкой публике книгой доктор смог, наконец, завершить работу над первыми двумя томами «Культуры и этики» (всего им было задумано четыре).

Поставив последнюю точку в этой главной книге своей жизни, доктор вернулся к ее начальной странице и написал посвящение: «Моей жене, верному другу».

***

Швейцария, Чехословакия, Дания, Англия... Концерты в переполненных залах. Цветы. Признаться, Швейцер отвык от этого. Он не любил и не хотел шумихи вокруг своего имени. Единственное, что мирило доктора с подобной обстановкой, — интересные встречи и беседы с музыкантами и учителями, врачами и учеными, с любителями музыки.

Многочисленные поездки с концертами и лекциями, усиленная литературная деятельность вынудили Швейцера оставить прежнее место работы в Страсбургском госпитале. К тому же, Елена настаивала хотя бы на кратковременном отдыхе. Решено было отдыхать на постройке собственного дома,

В Кёнигсфельде, живописном местечке Шварцвальда, вскоре застучали топоры. Елена и Альберт с утра и до позднего вечера пропадали на строительстве. С какой радостью воздвигали они этот дом! Ведь он был их первым настоящим жилищем.

Когда дом был построен, Елена смогла, наконец, отдохнуть от тяжелых переживаний последних лет. Она возилась с дочкой, много гуляла с ней и поправлялась буквально не по дням, а по часам.

Но спокойная, ничем не омрачаемая жизнь не могла, естественно, длиться вечно. Елена давно уже замечала странную задумчивость мужа.

Однажды, уложив Ренату пораньше, она напрямик спросила:

— Ты думаешь об Африке?