Свет в глубине

– Ее звали Эйлоди. Она была дочерью священника из древнего рода священников. По традиции ее старший брат стал послушником, когда был очень молод, но он умер незадолго до посвящения. Она была следующим ребенком в семье и согласилась занять его место, чтобы никому из братьев и сестер не пришлось это делать. Видишь ли, она была добра и благородна.

Поскольку священникам не запрещалось иметь возлюбленных, я не видел причин отказаться от ухаживания за ней, но она объяснила, что намерена остаться целомудренной. Боялась, что, если влюбится в меня, могут появиться дети. Она видела, как отец отдаляется, как у него появляются метки, и не хотела, чтобы ее ребенку пришлось наблюдать то же самое. Я решил, что, если тоже стану послушником и буду рядом, смогу ее завоевать. Она поймет, как дорога мне, ее впечатлит мой романтический жест. Но вместо этого она сочла меня идиотом. И была права.

Мы стали священниками и получили новые имена. Она долго не могла привыкнуть к своему имени, мы забывали им пользоваться. Но постепенно она свыклась. Продолжала меняться и становилась все более холодной, превращаясь в ту, какой не хотела быть. Ее новая сущность словно убивала Эйлоди. Дюйм за дюймом. И завладевала ее телом.

– А сама она замечала, что меняется? – вырвалось у Харка.

– Подозреваю, что да, – вздохнул Квест. – Но меняли ее не посещения богов, не вода Подморья, не уход за божественными реликтами. Это мы изменили ее, в точности как изменили других и себя. Нас всех втиснули в новые формы, и это сделало окружение. Если бы мы уделяли переменам больше внимания, у нас было бы некоторое право решать, что нам делать с самими собой. Священничество разъело Эйлоди, потому что она смирилась с ним.

– А вы не смирились?

Харка с самого начала удивлял Квест и его странная обособленность от других священников.

– О, Святилище изменило меня совершенно иным образом, – ответил Квест, улыбаясь чему-то загадочному.

Харку показалось, что пора кое о чем попросить:

– Если увидите, как я становлюсь кем-то другим, как Эйлоди… скажете мне, хорошо?

Он чувствовал себя бесконечно жалким, высказав просьбу. И ощутил себя маленьким ребенком, который просит отца проверить, не спрятались ли чудовища под карнизом.

– Если увижу признаки того, что твоя душа высыхает и черствеет, обязательно сообщу, – пообещал Квест. – Но пока не вижу причин волноваться.

Он хотел сказать что-то еще, но внезапно стал задыхаться и зашелся кашлем, который терзал его почти минуту. Наконец приступ начал проходить. Старый священник уже дышал ровнее, вытирая слезы костяшками пальцев.

– Вам подать лекарство или еще что-то? – спросил Харк, но старик замотал головой.

– Боюсь, не поможет. Во время Катаклизма у меня был тяжелый воздушный подъем, и легкие так мне это и не простили. Воздушный подъем – наказание моря за слишком быстрый или неверный подъем из глубин, во время которого повреждаются мягкие и нежные внутренние органы, такие как барабанные перепонки, тонкие глазные сосуды или хрупкие альвеолы легких. Изменения пугают тем сильнее, чем старше становишься, – продолжал Квест. Он не выглядел испуганным, скорее грустным. – Собственное тело постепенно, исподволь подводит тебя. Ты достигаешь определенного возраста… и почти каждая перемена – к худшему. Сводки с войны, которую проигрываешь. В твоем возрасте ты задаешь себе вопрос: «Кем мне стать?» Я же спрашиваю себя: «Сумел ли я в итоге стать тем человеком, каким хотел быть? И сколько шансов осталось у меня стать этим человеком?»

Конечно, и у Харка были веские причины бояться смерти, но он понимал разницу. Харк стоял лицом к лицу с опасностью. Квест стоял лицом к лицу с неизбежностью и относился к этому с привычной иронией человека, трезво смотрящего на мир.

Глава 25

Через три дня Харк снова встретил Корама на пляже.

– Какие-то новости от Селфин? – первым делом спросил он, прежде чем великан успел помахать ему рукой.

Новости были не из приятных. Селфин не вернулась. Если она и добралась до берега, значит, успешно скрывалась от банды матери. Разумеется, в присутствии Ригг никто не смел предположить другого исхода. Тела Селфин так и не нашли, но море было опасным и голодным и редко отдавало свою добычу.

Члены банды, получив разные сведения, пустились по следам Селфин, но безрезультатно. Одному рыбаку показалось, будто он видел Селфин на борту люгера, но оказалась, что это была другая девочка. Кто-то утверждал, что видел ее на острове Рэттлгайз в сорока милях отсюда, но и это оказался ложный след.

Харк надеялся услышать, что она жива, с тем чтобы наконец ощутить гнев, чистейший и простой, вместо нынешней путаницы из сомнений, угрызений совести и страха.

– Ригг считает, ее кто-то прячет, – добавил Корам. – В противном случае мы бы уже ее нашли.