Свет в конце тоннеля

− И всё-таки нам следует знать заранее: упрёмся мы в потолок или нет? Если да, то нам не следует даже и начинать расти. Вся листва, все почки и все цветы моего прекрасного дерева будут обрезаны садоводом-Смертью. Она заберёт все наши радости и печали. Мы умрём. И всё будет так, как будто ничего и не было. И в таком случае, ни в радости, ни в печали нет никакого смысла, а в эволюции − так и подавно.

− И что же вы предлагаете: самоубийство?

− Возможно. Хотя и в самоубийстве тоже нет смысла.

− Мне кажется, мы с вами плавно переходим к кризису среднего возраста, − усмехнулся Энтони.

Попытки Джека вспомнить мысль, которую он хотел донести, оказались тщетными:

− Ой, знаете, я совсем забыл, к чему я этим хотел подвести…

− Вы говорили что-то о потолке… − попытался помочь Энтони. − О том, что нет смысла двигаться, если рано или поздно всё равно упрёшься в него.

− Да… − вторил Джек своей мысли. − Да, если ты упрёшься в потолок и тебе будет некуда расти, то тебе нечего и начинать браться за это неблагодарное дело.

− То есть − опять же − вы предлагаете самоубийство. Существование потенциального потолка создаёт потенциальную возможность остановки развития. А в природе есть только два пути: эволюции и деградации. Причём остановка эволюции − уже деградация, то есть самоубийство. Я вас понял… Вас пугает потолок, потому что возможность его существования закладывает возможность потенциального самоубийства в будущем.

− Да, как-то так. Я думаю, что лучше быстрая смерть, чем длительная агониальная гонка за идеалом, который в итоге оставляет несчастного человека ни с чем. А вам так не кажется?

− Да, вы правы: остаться ни с чем − не лучший вариант. Но кто вам сказал, что человек остаётся ни с чем?

− Я предположил. На мой взгляд, это вполне логично.

− Человек не должен гнаться за идеалом. Такого рода гонка − скорее обычная лихорадка, чем реальная попытка достижения цели. Человек должен найти смысл своей жизни и мерно идти к нему. Только тогда недостижимый идеал обессмертит его.

− Обессмертит? Ничего себе. Это, должно быть, спойлер вашей новой книги. Женский роман или порнография?

− Я такими жанрами не занимаюсь, − опустил взгляд Энтони.

− Жанры порнографии и женских романов − продукты идеализма. А вы, как я погляжу, большой идеалист. Вот я и предположил. Вы не обижайтесь.

− Я такими жанрами не занимаюсь и глубоко их презираю. По крайней мере, в том виде, в каком они представлены в современном обществе потребления.

− Мне очень интересно: какими же эти жанры будут в вашем идеальном анархо-коммунистическом обществе?

− Реалистичными, − сказал Энтони и замолчал.

Джек поднял брови:

− Неужели?

И замолчал.

Оба соблюли минутку молчания − видимо, в знак того, что идеальное анархо-коммунистическое общество Энтони было облито помоями реализма.

− А что, должны быть нереалистичными?

Джек только того и ждал.

− В самой основе этих жанров лежит идеализм животного − самка или самец − не важно. Реалистичными желания животных относительно друг друга быть не могут − они никогда не придут к более, чем плотской, гармонии.

− В очень многих аспектах люди способны превзойти животных, и умение осознанно стремиться к гармонии − сугубо человеческое.

− Человек − примат. Ни черта человеческого тут нет. Вся гармония природна, гниль − тоже природна и даже − как вы ни удивитесь − гармонична. Всё разрушение, вся деградация, вся эволюция, весь хаос, порядок и насилие − вещи тоже природные, а значит, и гармоничные, естественные. Не подменяйте понятия, мистер Вудман: превосходство человеческого ума над животным ещё не есть превосходство его души над душой скотины.

− Я не подменяю никаких понятий. Я лишь пытаюсь донести до вас, что мизантропия − не меньший (если не больший) идеализм, чем какой-либо другой.

− А вот тут вы очень ошибаетесь. Я не мизантроп. Я − лишь человек, в общих чертах знакомый с биологией, который не может отделаться от мысли, что у человека − кроме чуть более развитого мозга и ещё некоторых особенностей − нет никакого радикального различия с обезьяной. − Джек сложил кончики пальцев рук на столе. Его взгляд не выражал ничего сверх простоты той истины, которую он обозначил.

− Вы обесцениваете всё человеческое − законспектировал Энтони.

− Я реалист, не более.

− Вы идеалист, который, смотря вокруг, намеренно искажает реальную картину мира с непостижимым для меня удовольствием.

− Думаете, я получаю от этого удовольствие? Вонь человеческого нутра − самый неприятный для человека запах.

− Вы садист. Просто удовольствия от садизма не получаете. Вот что странно.

− Мой садизм имеет под собой основание − он не появляется из ниоткуда. Почвой для него служит планета, искалеченная энтузиастами в розовых очках.

− Вы садист, который обманывает себя… Боже! Вы и сами думаете, что получаете удовольствие от него!..

− Почему вы так зациклились на моём садизме?