Свет в конце тоннеля

Как я. Ну и что ж. Ну и ладно. Ну и зачем. Ну и баеньки.

Дремотная влага утренней травы и воздушный клевер зияющих звёзд богов. Травянистый клевер и эфир игривых снов, с трепетом животворящий поток и игрушка.

Что может быть лучше?

Вдруг сердце начало совершать какие-то шумные вакуумные действия, и меня попросили проснуться.

Я был один в комнате. Что-то я быстро оклемался. И вдруг я подумал, что со снами так всегда − всегда кажется, что это всего два мгновения, а на самом деле − все восемь. И быть может, действительно, прошло уже несколько часов.

Я огляделся и почувствовал себя беспомощным, упал на кровать. Моя безвольность стала мне вдруг до того знакомой и неприятной, что я лежал и думал о своей беспомощности с особым усилием, пока вдруг не пересилил себя.

Я не пересилил себя и снова попытался подумать. Но у меня ничего не выходило, и я не думал. Я просто полз по жизни, я не думал. Я просто гадал − я не жил. Я как-то побоялся и снова сделал отнюдь то же самое, пока не понял, что лежу. Я снова принялся встать, и лежал так же, как я лежал долгие, протяжные годы. Я силился потянуться, но мои руки не приходили в движение. Я силился очнуться, но я не спал. Я силился не спать, но я лежал. Я укутался, как мамонт, в огромную меховую шубу, но я знал, я, чёрт подери, знал, что это будет так.

Ах, как же вы, мою мать, меня достали.

Я не боялся, я просто шёл по ебаным коридорам и спотыкался. Я спотыкался, но я не шёл. Где же Тара?

Я действительно шёл: это было несомненно. Может быть, я полз, но это было очевидно, что я шёл. Но где же Тара? Почему она меня оставила? где она?

Я как-то встал и, спотыкаясь, начал свой звёздный путь. Стены не ладили со мной, но я всё равно шёл. Я шёл, а они заканчивались. А вот и дверь.

Она скрипнула, как последняя шлюха. Я выпал. Я не знал, что я мёртв. Я просто выпал. Мои руки прилипли к песчинкам. Но неужели всё будет так просто?

Я почувствовал себя, как боль. Она пробила меня. Она осенила меня. Она повела меня, как собака.

Я как-то успел встать. Какое же безволие, какое же безветрие! Я не знал, что надо встать, и я встал.

Кажется, я боялся потерять что-то драгоценное, как камень, сорванный с плеч…

Как же это всё тупо, правда?

− Проснулся, − радостно понял Питт, двигая угли какой-то палкой.

− Да.

Странно, что я смог ответить. И было как-то страшно, было как-то одиноко − только я и Питт.

Они спали − Том и Джимми. Они спали.

И запах мяса, человеческого мяса, как-то резко подул в его сторону. Где же Тара?