Свет в океане

Пока полиция допрашивала Тома, Изабель пошла к маленьким деревянным крестам у скал. Кусты розмарина расплывались перед глазами, совсем как мысли, которые постоянно разбегались, и их никак не удавалось удержать в голове. Она с содроганием вспоминала недавнюю сцену. Самый низкорослый из полицейских – и самый молодой – с торжественным видом показал ей фотографию и не мог не заметить, как у нее округлились глаза и перехватило дыхание.

– Эту погремушку кто-то послал миссис Ронфельдт на прошлой неделе.

– На прошлой неделе?!

– Судя по всему, тот же самый человек, который написал ей письмо два года назад.

Последнее замечание окончательно сбило ее с толку.

– Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, когда поговорим с вашим мужем, а пока попросили бы вас… – он смутился, – далеко не уходить.

Перед Изабель открывался вид со скал: вокруг столько воздуха, а дышать становилось нечем, стоило подумать о Люси, которая спала после обеда, пока ее отца в соседней комнате допрашивала полиция. Ее заберут. Мысли беспорядочно скакали: надо спрятать ее где-нибудь на острове. Она… она могла бы уплыть с ней на лодке! Изабель быстро прикинула: спасательная шлюпка была готова к выходу в море в любую минуту. Но куда она ее увезет? Это не имело значения! Она могла бы забрать девочку и уплыть с ней до того, как их хватятся. И если их подхватит верное течение, то их понесет на север… Она представляла, как они добираются до берега, пусть и далеко от Перта, здоровые и невредимые. Но тут же здравый смысл подсказывал, что течение может оказаться южным, и тогда их ждет неминуемая смерть в Южном океане. Изабель лихорадочно обдумывала другие варианты. Она могла бы поклясться, что ребенок ее собственный и к берегу прибило ялик с двумя мертвыми телами и они оставили себе только погремушку. Она цеплялась за любую возможность придумать выход, даже самую призрачную.

И снова в голову пришла навязчивая мысль: «Надо спросить у Тома, что делать», которая тут же сменилась горьким осознанием, что все это его рук дело. К горлу подступил комок, совсем как той ночью после известия о гибели Хью, когда она проснулась и подумала: «Надо сообщить Хью об этой ужасной трагедии».

Постепенно она осознала всю безвыходность положения, и страх уступил место гневу. Почему? Почему он не оставил все так, как есть? Том должен защищать свою семью, а не разрушать ее! Отчаяние будило загнанные глубоко внутрь темные силы, которые, проснувшись, затуманивали ее сознание и овладевали им. Ее мысли поглощала черная мгла: он планировал это целых два года! Как же мог он лгать ей и отнимать ребенка? Она вспомнила, как Ханна Ронфельдт дотронулась до его руки, и задалась вопросом: а что же действительно между ними было? К горлу снова подступила тошнота, и Изабель скорчилась от сильных приступов рвоты.