Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней

– Какая там работа? Совхоз давно закрылся… Вместо него монастырь теперь… Только, если рыбу ловить… Мои давно уже все на материк уехавши…

– А в каком году?

– В каком? – Мужик задумчиво посмотрел на монастырь с возносящимися ввысь голубыми куполами Спасо-Преображенского собора. – Ну, давно вообще-то… Тогда еще купола на соборе были черными… Лет пять назад…

Послушник Александр

Наверное, самые тяжелые, это предпраздничные дни для послушника Александра. Монастырская гостиница переполнена – забиты уже и десятиместные номера, и чердак! – а народ продолжает прибывать.

И у всех – благословение. У всех – какие-то бумажки с правом на размещение. Ругаться – не ругаются, кричать – не кричат, но недовольство паломники не скрывают… Ну а послушнику Александру раздражаться не положено, у него один ответ: «К отцу Гурию, пожалуйста, идите… Как благословит…»

Отец Гурий – монастырский гостинник. Всеми вопросами размещения в монастыре ведает, решает, где и кого разместить…

Разумеется, в соответствии с благословением игумена… Разумеется, в соответствии с положением прибывшего…

Но сейчас, накануне праздника, забито в монастыре всё, и отец Гурий благословляет послушника Александра размещать вновь прибывших куда-нибудь. Мест-то уже нигде нет…

– Куда же размещать вас? – спрашивает послушник Александр. – Ведь ни одного места свободного не осталось.

Он осеняет себя крестным знамением и говорит:

– Пойдем… Поглядим…

Нет… Свободных мест не появилось за эти минуты. Но выясняется, что не заняты койки паломников, уехавших на Святой остров. Из-за непогоды уже не вернутся они сегодня, корабль пустой пришел, не смог подойти к острову… Чего же койкам пустовать? И вот, хотя и нет свободных мест, но – воистину чудом Господним! – устраивается на ночлег и наша группа.

И так у послушника Александра – каждый день.

В обычной гостинице дежурная отработает смену – и на отдых.

А послушник Александр и вчера – в гостинице, и сегодня, и завтра… До тех пор, пока не кончится послушание…

И ни раздражения в Александре, ни угрюмости.

Спокоен… Приветлив…

В свободное время Александр любит фотографировать…

Показывал толстые альбомы своих снимков. Снимки интересные. А особенно интересно то, что многие монастырские здания и пейзажи сняты с одной точки, но в разное время дня и года. И когда они размещены рядом, словно бы время течет по страницам альбома.

Белое поле покрытого снегом замерзшего озера…

Белый заснеженный остров…

Белое здание скита и Никольского храма с искоркой золотой маковки…

А вот тот же скит, только на голом, скалистом берегу, в ржавчине осенних деревьев.

А вот фотографии самого монастыря…

Сбросив тесноту зелени, деревья как бы пропускают к озеру здания…

А как хорош монастырь весною, когда дымкой распустившихся почек еще не погашено золотистое сияние скал, высоко вверху, прямо посреди неба, белые стены, и из них – голубой в голубое небо – шпиль колокольни…

Еще несколько альбомов заполнено фотографиями монахов. Многие сфотографированы не раз и не два. Лица повторяются, мешаются между собою.

– Это тот монах, которого мы в том альбоме на скиту видели?

– Нет… Это батюшка… Приезжал на Валаам…

– Как похожи лица!

– Похожи… – говорит Александр и неожиданно добавляет, что есть замены. Занимаясь фотографией, он уже давно заметил это. Уходит какой-нибудь батюшка из земной жизни, и очень скоро, совершенно случайно, встречаешь другого, точно с таким же лицом, с такими же глазами, с такой же улыбкой… Что это?

Мы молчим… Перелистываем страницы альбома, по которым, подобно воде, в блескучем целлофане конвертов течет время…

А гостинник Александр и не ждет ответа.

Осеняя себя крестным знамением, идет открывать ворота. Снова кто-то прибыл из паломников, снова надо – без молитвы тут никак не обойтись! – куда-то пристраивать его…

Лиза

В Гефсиманском скиту, где нас поселили, живет послушник Борис и красивая, маленькая, желтая, с пушистым, как у белки, хвостом кошка Лизонька.

Сама она нездешняя, ее привезли, как утверждает Борис, из Италии, но она уже хорошо обжилась на Валааме, мяукает так, что местные коты отлично понимают ее…

Утром Борис всегда варит Лизе два яйца…

– А почему ее Лизой назвали? – спросил я.

– Так это же вы и называете ее так… – ответил Борис.

– Мы?! А вы как зовете ее?

– Лисонькой… Видите, какая рыжая она, как лиса…

– Вот как… – смущенно сказал я. – Ну, в общем-то вы правы… Говорят, вообще не хорошо именами, которые в святцы занесены, животных называть…

– Ну, это я не знаю… – сказал Борис. – Да вы не смущайтесь… Не вы первые в Лизоньку кошку переименовываете… Она и на Лизоньку откликается…

Валаамская луна

Из-за обилия воды что-то странное происходит здесь со светом белой ночи…

Ночной воздух как бы искрится, и так странно из-за скал, из-за верхушек деревьев выплывает – только, наверное, на Валааме бывает такая – луна.

Борис рассказывал, что поднимаешься от Гефсиманского скита наверх, к часовне, а там луна так близко, что, кажется, пешком можно дойти…

– До луны?!

– Ага… Все видно там… Так близко, чего не дойти?

Молитвенник