Свет во тьме

Молчаливый новичок прошествовал в конец зала и занял место среди других Божьих посланников позади когорты демонов. Одиннадцать ангелов проникли в церковь, не вызывая особого беспокойства бесов. Трикс и Никон вошли вместе с Георгием и Марией. Они и раньше часто сидели рядом со священником и его супругой, так что появление ангелов вызвало, как обычно, всего лишь умеренную злобу. Здесь же находился и Сим, огромный и непримиримый, но его демоны не задирали и не осмеливались раздражать вопросами.

Буркин призвал присутствующих к тишине и, стоя за кафедрой, беспокойно вглядывался в лица. В этот вечер собралось больше пятидесяти членов церкви.

– Я хочу поблагодарить всех, кто пришел сегодня, – проговорил Буркин. – Нам предстоит обсудить очень неприятный вопрос и вынести по нему окончательное решение. Цель сегодняшнего собрания – открыто высказать и обсудить мнения, сложившиеся об отце Георгии, чтобы раз и навсегда пресечь всякое злословие и слухи и закончить собрание всеобщим голосованием. Я думаю первое слово предоставить самому отцу Георгию. Затем ему придется нас оставить, чтобы мы могли говорить открыто.

Когда Георгий поднимался со своего места, Мария пожала ему руку. Он взошел на подиум, встал позади кафедры, уперевшись в нее руками. Прежде чем начать говорить, Георгий обратил все мысли, которые его мучили, в мгновенную молитву к Богу, открыв Библию и прочитав:

– Второе послание к Тимофею, глава четвертая: «Итак, заклинаю тебя перед Богом и Господом нашим Иисусом Христом, Который будет судить живых и мертвых в явление Его и Царствие Его: проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием. Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим похотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху, и от истины отвратят слух и обратятся к басням. Но ты будь бдителен во всем, переноси скорби, совершай дело благовестника, исполняй служение твое».

Георгий закрыл книгу и, глядя прямо в глаза собравшихся, твердо сказал:

– Давайте все мы будем применять Слово Божье там, где его можно применить. Я понимаю, что иногда истина Слова Божьего разделяет нас глубже, чем пропасть, и становится камнем преткновения в наших отношениях. Но это происходит только потому, что Слово неизменно, бескомпромиссно и непоколебимо. И разве существует более надежное, более прочное основание, на котором можно построить свою жизнь? Противиться Слову – значит разрушать самих себя, лишать себя радости, мира и счастья. Я хочу быть добр к вам, поэтому я собираюсь ясно и точно объяснить, чего вы можете от меня ожидать. Я буду вас любить, что бы сегодня ни произошло. Я буду вести и направлять вас до тех пор, пока вы сами этого хотите. Пока Господь не даст мне что-то другое, я собираюсь оставаться в Прахове и продолжать нести свою ношу.

Георгий сошел с возвышения, взял Марию за руку, и они вместе пошли по проходу к двери. Он старался, насколько это было возможно, заглянуть каждому в глаза. Одни отвечали ему взглядом, полным любви, другие отворачивались.

Буркин встал с места.

– Теперь послушаем, что скажет община. Если кто-то хочет высказаться, поднимите руку, и мы по очереди дадим вам слово. Сема, ты можешь начать первым.

Семен Теркин встал и прошел вперед.

– Спасибо, Антон Петрович, – кивнул он Буркину. – Вы все, конечно, знаете меня и мою жену Лену. Мы живем здесь больше тридцати лет, сначала были прихожанами Успенского храма, а когда он закрылся, перешли в эту церковь и поддерживали ее и в жару, и в стужу. Я страдаю из-за нашего друга Лени Стальнова. Вы несомненно заметили, что сегодня Леонида нет в зале и, думаю, знаете почему. Раньше он мог смело смотреть вам в глаза и был членом нашей церкви. Мы все его любили, и он нас любил, и я уверен, что наши отношения не изменились. Но отец Георгий воображает, будто он – дар небесный на нашей бренной земле, и считает, что он имеет право осудить и вышвырнуть Леонида из церкви! Но, друзья, позвольте мне сказать вам лишь одно: никто и ниоткуда не может выкинуть Стальнова, если он сам не захочет уйти. И то, что Стальнов позволил забросать себя грязью и унизить свое достоинство, показывает лишь доброту его сердца. Мы позволили отцу Георгию мутить здесь воду. Прахов всегда был мирным городом, и в нашей церкви с момента основания царило согласие. Мы должны сделать все, чтобы восстановить эту жизнь.

Теркин вернулся на свое место, сопровождаемый одобрительными кивками некоторых из сидящих на передних скамьях прихожан, явно довольных его речью.

Следующим поднялся Василий Звонарев. Он был стеснительным человеком и заметно нервничал оттого, что ему предстояло говорить перед множеством собравшихся. Но он был настолько обеспокоен происходящим, что все же решился выступить.