Светят окна в ночи

Урманова, несмотря на далеко не пенсионный возраст, директора называли между собой «стариком».

Удивило Зарифа Мифтаховича не то, что его бывший главный инженер произвел в Москве фурор, а то, что свой отпуск он провел с женой тоже в Кисловодске. Как они с Урмановым там не увиделись?

Зариф Мифтахович на «преемника» старался не смотреть, и взглядами они ни разу не встретились. Но как только закончилось совещание, Яруллин из-за стола президиума направился прямо к Зарифу Мифтаховичу. Широко улыбаясь и раскинув руки, он готов был расцеловать бывшего своего директора, но ограничился тем, что долго тряс руку и, не замечая обтекавших их с двух сторон людей, расспрашивал о заводе, интересовался здоровьем жены…

Зариф Мифтахович также открыто и доброжелательно разговаривал с главным инженером объединения — с той долей фамильярности, на которую имеет право человек, радующийся взлету бывшего своего подчиненного.

— Что же ты не приехал ни разу на завод? — только и спросил он Яруллина.

— О, дорогой Зариф Мифтахович, здесь дел невпроворот, а я ведь могу только как вы учили — с полной отдачей. Некогда.

— Да-да, — неопределенно кивал головой Зариф Мифтахович.

Конференц-зал тем временем опустел, и Яруллин стал прощаться.

Если бы Зариф Мифтахович наблюдал эту сцену со стороны, как все присутствовавшие на совещании, он бы подумал, что встретились старые знакомые, причем демократичный молодой начальник не гнушается поговорить с бывшим шефом запросто, отбросив чины и субординацию… Но Зариф Мифтахович стоял неподвижно с напряженным лицом и долго смотрел, как по коридору широко шагает Яруллин, важно, с достоинством неся свое крупное тело и отбрасывая назад длинные вьющиеся волосы.

Он знал, что бывший главный инженер приезжал за своими вещами в воскресенье, когда Зариф Мифтахович был в отпуске, и что трудовую книжку и все документы с завода ему высылали почтой. Знал, что ремонтники на заводе вернулись к прежней системе, потому что мелкие неполадки вовремя не устранялись и это вело к авариям. А стенд, о котором инициатор его создания забыл спросить своего бывшего начальника, разобрали за ненадобностью и потому, что он устарел: смежники с Украины давно от него отказались. Все прожекты главного инженера вылились, конечно, в копеечку, но не этого было жаль Зарифу Мифтаховичу. И не места за столом в президиуме рядом с Урмановым — тоже. Все можно было пережить — и это, и слезы жены, и усмешки или сочувствие соседей, знакомых, и обет молчания, который негласно, без его ведома, установился на заводе, как будто не было там никогда человека по фамилии Яруллин… Одного только не мог Зариф Мифтахович забыть и простить себе — как любовался главным инженером, стоявшим у окна его кабинета и покачивавшимся с носков на пятки — как перед забегом на большую дистанцию. А Зариф Мифтахович подумал тогда с острой тоской, с какой никогда в жизни не переживал до этого: «Вот такого бы иметь сына…»

«Такого мне не надо», — почти вслух сказал он, позже всех заходя в столовую.

Там были накрыты для участников совещания столы и оставались свободными только столики в конце зала. Зариф Мифтахович направился было к ним, как вдруг услышал голос своего однокашника, начальника планового отдела объединения.

— Зариф, иди к нам, у нас есть место.

Уже усевшись и поздоровавшись со всеми, Зариф Мифтахович заметил неподалеку Яруллина. Тот оживленно беседовал с двумя незнакомыми мужчинами.

— Из обкома, — шепнул однокашник, проследив взгляд Зарифа Мифтаховича.

И тут что-то подтолкнуло Зарифа Мифтаховича.

— Ты помнишь Кольку Соколова из нашей группы? — громко спросил он.

— Как не помнить, это ж наш куратор в министерстве, — удивился тот. — Если б не он, неизвестно, как бы мы план вытягивали. А что?

— Да встретил его недавно в Москве — случайно, в театре. Потолстел, полысел, но по-прежнему такой же, как зацепит кого-нибудь, не отпустит…

И краем глаза заметил, что Яруллин прислушивается к их разговору.

— Ты помнишь, — загорелся начальник планового отдела, — как он разнес в пух и прах старосту нашего: карьериста и тому подобное? Но ты его лучше меня знаешь — вы же были не разлей-вода!

— Да. Он и сейчас такой же, все воюет за справедливость… Расспрашивал про мои дела…

Пообедав и попрощавшись с однокашником, Зариф Мифтахович быстро пошел на первый этаж к гардеробу. Там возле вахтера в стенных нишах были неосвещенные телефоны-автоматы. Зайдя в кабинку, он закрыл за собой стеклянную дверь и стал ждать.

Вскоре в вестибюле появился Яруллин. Он спускался по лестнице и, оглядываясь вокруг, направился к подскочившему со стула вахтеру, потом вышел на улицу.

Зариф Мифтахович терпеливо ждал.

Вернувшись назад, Яруллин остановился неподалеку от кабинки телефона-автомата, как бы в раздумье, рассеянно поглядывая на проходящих. И когда вестибюль опустел, оглянулся и напрягся лицом — из кабинки Зарифу Мифтаховичу было прекрасно видно, как он нервно покусывает губу. Зариф Мифтахович изучал его лицо, как будто впервые его увидел.