Светлейший-6. Шторм над Петербургом

После Драгоценного бала многие из нас чувствовали себя не лучшим образом. Это было видно: у кого-то чуть опухшие глаза, у кого-то припухлые губы после слишком насыщенного вечера. Но все — от первых до последних рядов — старались держать себя в руках под пронизывающим взглядом куратора.

Сам Ланской выглядел так, словно всю ночь отдыхал, а не следил за балом. Его мундир был выглажен до хруста, сапоги сверкали, как зеркала, а взгляд — острее ножа. Куратор прохаживался вдоль строя, чуть прищурив глаза, явно выискивая жертву для очередной шпильки.

— Господин Лыков! — громко произнес он, останавливаясь напротив одного из курсантов, кажется, из шестой группы. — Вы решили модернизировать форму? Старый вариант вас чем-то не устраивает?

Лыков, высокий и обычно уравновешенный парень, побледнел, едва удерживая стойку «смирно». Вчера он получил гранатовый перстень и явно хорошо это отметил.

— Никак нет, ваше благородие!

— А это что? — Ланской наклонился и пристально посмотрел на маленькое пятнышко на воротнике Лыкова. — Или вы думаете, что пятна от шампанского делают ваш мундир элегантнее?

Раздался сдавленный смешок из второго ряда, который тут же прекратился, когда Ланской метнул туда взгляд.

— Ага, значит, весело? — продолжил он, повернувшись к строю. — Вижу, у многих из вас был незабываемый вечер. Ну-ну, надеюсь, в памяти остались не только дамы, но и элементы строевой подготовки. А то я проверю.

Мы замерли, глядя прямо перед собой, стараясь не встретиться с его взглядом. На самом деле Ланской не жестил — так, придирался по мелочам, но без особого энтузиазма. Ничто человеческое куратору не было чуждо, и все же мы старались не злоупотреблять его отношением.

— Нет, ну вы только посмотрите, — Ланской остановился напротив Катерины, стоявшей в одном ряду со мной. — Курсант Романова, вы изволили вчера весь вечер танцевать, а сегодня выглядите так, словно и не ложились вовсе. Похвальная стойкость!

Катерина лишь слабо улыбнулась, но ничего не ответила.

Ланской продолжал обход, наполняя пространство язвительными замечаниями, которые, надо признать, поднимали настроение даже самым сонным из нас. Но, завершив своё небольшое представление, он остановился перед нами и, сложив руки за спиной, произнёс уже совсем другим, серьёзным тоном:

— А теперь к делу, господа. Высочайшая делегация, как вы знаете, посетила нас не только ради парада, — проговорил Ланской. — По итогам их визита Спецкорпус получил уникальное разрешение на проведение… — он сделал паузу и окинул нас взглядом. — Усовершенствования программы учебной подготовки.

Мы переглянулись. Никто не решался первым задать вопрос, хотя на лицах многих читалось недоумение.

— Если говорить проще, — продолжил куратор, — вам предстоит пройти тестирование на чувствительность к аномальной энергии.

Это заявление вызвало шепот среди курсантов, но сержант Баранов тут же резко осадил роптавших.

— Тихо! У вас будут возможности обсудить это за завтраком, а пока слушайте внимательно.

Ланской начал ходить взад-вперёд, время от времени останавливаясь и пристально вглядываясь в наши лица.

— Тестирование будет проводиться поэтапно. Первая неделя — три группы. Остальные — позже. И да, — он остановился, повернувшись к нам лицом, — процесс, разумеется, проходит под строжайшим медицинским наблюдением. Потому что медсанчасть у нас, господа, увы, не резиновая.

Раздалось ещё больше шёпота, но снова — коротко.

— Те, кто в первой, второй и третьей группах, — продолжил Ланской, — начнут уже завтра. Всем остальным я настоятельно рекомендую не расслабляться. Вы получите свои приглашения во внеурочное время.

Я бросил взгляд на своих товарищей из первой группы. Андрей выглядел невозмутимым, но я знал его достаточно хорошо, чтобы заметить, как он чуть крепче сжал руки за спиной. Катерина выглядела спокойной, но её взгляд то и дело задерживался на Ланском, словно она пыталась предугадать, что тот скажет дальше.

Нам-то с Катериной и Андреем уже нечего было бояться — мы свой тест прошли. А вот остальным ребятам наверняка придется несладко.

— Теперь — разойтись на завтрак, — заключил Ланской.

Курсанты начали разбредаться в сторону столовой. Но я не пошёл за другими. Вместо этого я быстрым шагом догнал Ланского, который уже направлялся к зданию штаба.

— Ваше благородие! — позвал я. Разрешите обратиться!

Он остановился и обернулся, приподняв бровь.

— Николаев, чего вам?

— Хотел узнать, что будет с Уваровым, — ответил я, стараясь говорить как можно спокойнее.

Ланской внимательно посмотрел на меня, его лицо было трудно прочитать.

— Леонид Уваров, — протянул он, — сейчас находится под медицинским наблюдением.

— Его состояние улучшилось? — уточнил я.

— Улучшилось, — коротко ответил он. — Но ситуация всё ещё сложная. Ваш одногруппник сильно пострадал.

Я почувствовал, как напряжение нарастает.

— Ваше благородие, — начал я, чуть понизив голос, — я хотел поговорить о его судьбе. В свете всеобщего тестирования, если он покажет чувствительность к энергии…

Ланской остановился и, немного помедлив, заговорил: