Светлейший-6. Шторм над Петербургом

— Мария Павловна, это сто двадцатый. Д-да, пришли, в приёмную ректора, — запинаясь, произнёс он, не сводя взгляда с удостоверения, а затем, повесив трубку, уставился на Черкасова. — Пожалуйста, поднимайтесь по лестнице на второй этаж — и налево. Дальше по длинному коридору — вас там встретят.

— Благодарю, — кивнул Черкасов, а охранник нажал на кнопку — и турникеты распахнулись.

Лестница, ведущая на второй этаж, оказалась широкой, с высокими ступенями из серого мрамора, вытертого до блеска тысячами ног. Каждая деталь — от кованых перил до узорчатых светильников — словно напоминала, что это место имеет долгую историю.

Коридор тоже оказался интересным. Дубовые книжные шкафы тянулись вдоль стен, заполняя пространство ароматом старой бумаги и пыли. Под ногами скрипел наканифоленный паркет.

Черкасов остановился, а затем с улыбкой кивнул появившейся из боковой двери женщине.

— Добрый день, господа. Полагаю, вы из Четвертого отделения.

Она представилась как Ольга Борисовна, секретарь ректора, и жестом пригласила нас следовать за ней.

Мы свернули в боковую дверь и оказались в холле приёмной ректора. Помещение было обставлено богато, но неуютно: слишком яркий свет, жесткие кресла, какой-то экзотический цветок на журнальном столике. Зато здесь пахло кофе и каким-то приятным парфюмом.

Секретарша распахнула массивные двери, ведущие в кабинет ректора.

— Прошу вас, господа.

Кабинет оказался просторным, но не вычурным. Высокие потолки с лепниной, массивный письменный стол из красного дерева, за которым сидел ректор. На стенах висели картины в тяжёлых рамах — портреты предыдущих глав университета.

— Вениамин Прокофьевич, — коротко кивнул Черкасов.

Ректор поднялся нам навстречу.

— Добро пожаловать, господа, — голос князя Прозоровского, был глубоким и уверенным. Это был мужчина лет шестидесяти, с коротко подстриженными седыми волосами и выразительным лицом, на котором читались годы опыта и властность.

За примыкавшим блинным столом расположились ещё двое. Первый — уже знакомый мне граф Илья Андреевич Толстой, он же Стагнис. Второго я не знал, но предположил, что в прошлом он служил — характерная военная выправка его выдавала. У него был узкое усталое лицо, прямоугольные очки в почти прозрачной оправе, тонкие губы и очень, очень длинные пальцы, как у пианиста.

— Евгений Александрович, — ректор обратился к Черкасову, пожимая руку. — Рад приветствовать. Позвольте представить вам моих коллег. Илья Андреевич Толстой, начальник магохимической лаборатории нашего химфака. И Антон Викторович Эссен, заместитель главного врача университетской больницы при медицинском факультете.

Обменявшись формальными приветствиями, мы заняли места в креслах напротив стола ректора.

— Время у нас ограничено, — сказал ректор, сложив руки на столе. — Поэтому перейдём к делу. Господа, боюсь, у нас тут чрезвычайная ситуация. Господин Эссен, прошу вас.

Эссен откашлялся и обратил на Черкасова усталый взгляд.

— Вчера мы столкнулись с крайне тревожной ситуацией в студенческом общежитии. В нашу больницу были доставлены девять учащихся с весьма странными симптомами. Увы, трое отправились сразу в морг. Шестеро находятся в тяжёлом состоянии.

Я нахмурился, а Черкасов кивнул, жестом приглашая маголекаря продолжить.

— Мы инициировали внутренне расследование. Эти студенты, как выяснилось, принимали особые препараты-стимуляторы. Предположительно, для повышения концентрации и выносливости. У ребят сессия на носу, и многие используют различные допинги. Беда в том, что такой эффект мы видим впервые.

Черкасов переглянулся с помощниками и жестом велел мне слушать внимательно.

— Какие эффекты вы обнаружили?

— У магически одарённых студентов мы фиксируем полное эфирное выгорание. Организм буквально разрушен на эфирном уровне. Обычные стимуляторы такого эффекта не дают. Организмы юных магов сильнее, они легко справляются с побочными эффектами от подобных препаратов…

— А неодарённые? — спросил я.

— Примерно то же самое, но все трое неодаренных скончались. Те шестеро, что оказались на больничных койках, имеют ранги от Янтарного до Опалового. Некоторых мы едва успели вытащить с того света, и сейчас приходится накачивать их эфиром…

Мы с Черкасовым переглянулись.

— Похоже на нашу историю, — тихо сказал я.

— Мы обратились к профессору Толстому, — Эссен указал на коллегу. — И Илья Андреевич предположил, что студенты могли попасть под воздействие аномальной энергии.

— Я в этом уверен, — ответил Толстой-Стагнис. — Ничто не способно так быстро выжечь эфир, как аномальная энергия.

Мы обменялись пристальными взглядами, и я кивнул.

— Согласен. Очень похоже на нашу историю. Полагаю, стимуляторы содержали стабилизированную форму аномальной силы. Либо же ваши студенты где-то нашли зараженный артефакт. У них была возможность контактировать?

Ректор покачал головой.

— Нет, Алексей Иоаннович. Мы внимательно опросили старосту, одногруппников, проверили их жилища… В последние дни они почти никуда не выходили, кроме занятий. Идет активная подготовка к зачетной неделе.

— А ребята были обеспеченные?

Мой вопрос удивил ректора.