Светлейший князь А. Д. Меншиков в кругу сподвижников Петра I

И А. Д. Меншиков, и А. В. Макаров были вовлечены в грандиозные строительные проекты на территории Санкт-Петербурга и Санкт-Петербургской губернии. Забота о создании и благоустройстве новой имперской столицы объединила различные управленческие институты (местного и общегосударственного значения) и по праву может считаться делом государственной важности. Как отмечал секретарь прусского посольства И. Г. Фоккеродт, Санкт-Петербург обязан своим видом только пристрастию Петра I и его горячему желанию сделать этот город великим и цветущим во всех отношениях[1037]. Столичный регион являлся своеобразным плацдармом для проведения масштабных реформ, а А. Д. Меншиков, занимавший должность генерал-губернатора, – проводником преобразований. Кабинет органом местной, санкт-петербургской, власти не был, к управлению городом имел опосредованное отношение, связывая должностных лиц и государя, контролируя проведение мероприятий, финансируя строительство и благоустройство. Например, А. Д. Меншиков и А. В. Макаров занимались созданием регулярного города на Васильевском острове.

Как правило, генерал-губернатор сообщал А. В. Макарову, а через него Петру I статистические данные о ходе строительства. Эти сведения с 1718 г. дополнялись и дублировались генерал-полицеймейстером А. М. Девиером, которому было поручено наблюдение за выполнением царских регламентаций[1038]. Кабинет, кроме того, спонсировал отдельные строительные мероприятия[1039]. 27 марта 1721 г. А. Д. Меншиков подал кабинет-секретарю письмо, в котором просил 20 000 рублей на год на строительство амбаров и погребов на Васильевском острове[1040]. 25 апреля А. В. Макаров уведомлял князя о том, что деньги будут выданы, и прилагал к письму указ государя К. Л. Чичерину[1041]. В целом взаимодействие А. В. Макарова и А. Д. Меншикова проходило по широкому кругу вопросов, касающихся управления Санкт-Петербургом, некоторые из которых выглядят весьма частными. Они обсуждали строительство шлюзов от Тосны до Волхова[1042]; отправку материалов для столичного строительства[1043]; продажу юфти[1044]; дьяков и подьячих, определенных к строительным работам[1045], и т. д.

Наиболее показательно сотрудничество кабинет-секретаря и генерал-губернатора прослеживается на примере строительства царских резиденций – в частности, Петергофского дворцово-паркового ансамбля. Согласно П. В. Петрову, первые дома на Поповой мызе – на территории будущего Петергофа – появились еще в 1704 г., в том числе «новый государев двор», упоминания о котором встречаются в корреспонденции Петра I и его соратников в течение 1704–1712 гг.[1046] Регулярное строительство было развернуто значительно позже, начиная с мая 1714 г., когда государь составил пункты о строительстве «маленьких по л ат» в Петергофе и дворца Монплезир. Архитектором Монплезира был назначен немец А. Шлютер. После смерти А. Шлютера его

функции перешли к скульптору И. Ф. Браунштейну, выполнявшему до этого обязанности чертежника. Постепенно стали проводиться работы по обустройству огорода в Верхнем саду, созданию Морского канала в Нижнем парке, строительству Верхних палат (будущего Большого дворца) и гротов Большого каскада, вырубке аллей и устройству каналов и т. д. По мнению П. В. Петрова, главной проблемой, тормозившей реализацию планов Петра I, было то, что И. Ф. Браунштейн не обладал достаточной квалификацией и не имел практики, тем более ему приходилось совмещать строительство в Петергофе с работами в Кронштадте, требовавшими не меньшего внимания[1047]. Поэтому 1716 г. стал решающим для Петергофа: именно тогда у государя появилась идея создать дворцово-парковый ансамбль, способный сравниться по размерам, красоте и монументальности с французским Версалем (после посещения последнего). Именно с этой целью в Россию был приглашен опытный французский архитектор Ж.-Б. А. Леблон.