Светлейший князь Потёмкин-Таврический

Рассказывали о разных чертах необычайной надменности Потёмкина в обращении с вельможами, иногда с иностранными дипломатами. Его передняя была обыкновенно наполнена лицами в парадных мундирах и лентах, между тем как сам он, принимая таких посетителей, бывал в халате, без галстуха, в туфлях и часто даже без панталон, под неизменным предлогом нездоровья. Эта притворная болезнь извиняла его, когда он, принимая гостя, не вставал, не трогался с места, как требовало приличие. Граф Сегюр, посещая князя и чувствуя неловкость своего положения при столь бесцеремонном обращении с ним как с представителем Франции, ограждал свое достоинство чрезвычайною фамильярностью, с которою дружески обнимал князя, садился к нему на диван и проч.[814] Cохранилось предание о следующем курьезном случае. В феврале 1791 года, когда Потёмкин на пути в Петербург был в Москве, его посетил экс-гетман, граф Кирилл Григорьевич Разумовский, которого князь по своему обыкновению принял, будучи неодетым, неумытым, в шлафроке. В разговоре, между прочим, князь попросил гостя дать в честь его бал. Кирилл Григорьевич согласился, на другой день созвал всю Москву и принял Потёмкина, к крайней досаде последнего, в ночном колпаке и шлафроке[815]. «У себя, – рассказывает Самойлов, – занимаясь делами в дороге, князь вовсе не любил одеваться, бывая обыкновенно или в форменной шинели, или в шлафроке, в чулках неподвязанных и туфлях; в таком костюме нередко совершал быстрые свои переезды» и проч.[816]

О прихотях и причудах князя передают разные любопытные черты. При нем находился шут Моссе, забавлявший князя своими выдумками и остротами. Узнав однажды в Петербурге, что в Херсоне какой-то чиновник хорошо передразнивал некоторых известных лиц, он тотчас же отправил за ним курьера и приказал ему передразнивать всех, кого он умел, даже себя, а затем отпустил его обратно в Херсон. Бывши под Очаковом, князь узнал о необычайной памяти некоего Спечинского, знавшего наизусть все святцы. Тотчас же послали за Спечинским в Москву; князь убедился в том, что рассказ о нем не был лишен основания, и затем отпустил его домой. Из Тулы однажды для князя был выписан купец, отлично игравший в шахматы; Потёмкин так любил смотреть на его игру, что возил купца с собою даже в армию[817].

И в одежде, и в пище князя встречались резкие противоположности. To он почти вовсе не одевался, то ходил в солдатском мундире из грубого сукна, то одевался как нельзя более пышно и роскошно, украшая себя драгоценностями, обвешиваясь орденами и проч.[818] Щербатов писал, что Потёмкин был «не токмо прихотлив в еде, но даже и обжорлив»[819]. Энгельгардт говорит, что князь любил лакомиться самыми грубыми вещами; ему доставлялись издалека хорошие соленые огурцы, капуста и проч.; с нарочными курьерами присылали икру с Урала, рыбу из Астрахани, тесто из Калуги и проч.[820] Самойлов рассказывает, что Потёмкин предпочитал русские блюда иностранным, например редьку, морковь и клюкву ананасам; он же пишет, что нередко такое простое блюдо стоило князю дороже иностранных редкостей[821]. Во время путешествий князь иногда, по рассказу Кокса, питался крестьянской пищей, черным хлебом, чесноком, солеными огурцами и проч.[822]

Разумеется, не все анекдоты о прихотях Потёмкина заслуживают доверия. Так, например, Кокс рассказывает: «Во время путешествий князя впереди ехал англичанин-садовник с 600 помощников и с невероятною быстротою разбивал сад в английском вкусе на том месте, где должен был остановиться князь, хотя бы на один день»[823]. Этот рассказ служит образчиком преувеличений, часто встречающихся в «Записках» иностранцев. Возможно также, что не вполне справедливы и рассказы об игре с брильянтами, которые князь будто бы любил раскладывать разными фигурами, развлекаясь их блеском. Но сохранились достоверные свидетельства о весьма значительном числе служителей, находившихся при князе, и множестве драгоценных предметов в его домах. Князь писал не иначе как на бумаге с золотым обрезом и употреблял при этом золотой песок, какой встречается в рукописях Екатерины, что было тогда большою роскошью.