Светлейший князь Потёмкин-Таврический

Наберется немало рассказов о неблаговидных поступках Потёмкина, вызывающих сомнение. Так, например, и Гельбиг, и Порело сообщают подробно о том, как Потёмкин, желая во что бы ни стало устранить одного молодого князя Голицына за то, что он пользовался вниманием императрицы, устроил дело таким образом, что некто Шепелев, офицер, вызвал на дуэль Голицына и убил его[787]. Гельбиг, передавая слух об этом эпизоде, замечает, что нет никаких достоверных данных об этом событии. Некто Дмоховский недавно указал на обстоятельства, заставляющие сомневаться в достоверности такого предания, существующего в тесном кругу фамилии князей Голицыных[788], и вопрос о вине Потёмкина остается открытым[789].

Несомненно, что существовало во многих случаях соперничество между Потёмкиным и разными вельможами, что иногда, не без основания, обвиняли князя в бесцеремонном обращении с такими лицами, которые ему казались почему-либо опасными.

«Потёмкин, – сказано в «Записках» Винского, – не могши поравняться с древними вельможами, оттеснил их всех от двора в самое короткое время». При этом автор «Записок» указывает на то, как лишились своего прежнего значения Разумовский, Панин, Чернышев, Румянцев и проч. Однако тот же современник замечает: «По сущей справедливости князя Потёмкина нельзя порицать жестокосердным и гонителем своих недоброхотов; напротив, было много примеров, что он был нередко к ним великодушен; по большей части мстил своим злодеям одним презрением»[790]. Однажды, когда Корсаков назвал Потёмкина «общим врагом», императрица написала следующее наставление: «Никто (более князя Потёмкина) вообще друзьям и недругам и бесчисленному множеству людей не делал более неисчисленного же добра, начав сей счет с первейших людей и даже до малых; вреда же или несчастья не нанес ни единой твари, ниже явным своим врагам, – напротив того, во всех случаях первым их предстателем часто весьма оказался»[791].

Современники рассказывают о многих случаях неприятностей, происходивших между Потёмкиным и другими сановниками. Так, например, между князем и Чернышевым случилось сильное столкновение в Могилеве в 1780 году, но несправедливо было бы безусловно обвинять в этом Потёмкина. Недоразумение произошло, как кажется, вследствие чрезмерного самолюбия Чернышева[792]. Гораздо более упорным был антагонизм между Потёмкиным и Воронцовыми. Порело писал о «ненависти» князя к графу Александру Воронцову[793]. Из писем С.Р. Воронцова, Трощинского и проч. видно, что Потёмкин и Александр Романович были очень недовольны друг другом[794]. Граф Семен Романович называл Потёмкина «дерзким деспотом»[795]. Намекая на некоторые случаи неблаговидного образа действий Потёмкина в отношении к С.Р. Воронцову, Ростопчин спустя несколько лет после кончины князя говорил, что последний попирал ногами закон и правила честности, отличался эгоизмом и проч.[796] Алексей Кириллович Разумовский писал в 1778 году о Потёмкине, что он «никому добра не желает, кроме себя»[797]. Завадовский, вообще не любивший Потёмкина, так охарактеризовал князя в 1789 году: «Нерадение его, при жажде властвования, суть его пороки. Но благотворить есть также его превосходное свойство, и сия добродетель в нем со излишеством. Все стоячее он валит, лежачее подымает; врагам отнюдь не мстителен. Много в нем остроты, много замыслов на истинную пользу; но сии надобно исполнить бы другим. Словом, премного доброго, но общая ненависть к нему выбирает только худое; достигая все покорить под свою пяту, не дорожит способами: но и величайший муж Иулий Цезарь был in omniа prаeceps»[798].

Особенно натянутыми, как кажется, были отношения между Потёмкиным и Я.Е. Сиверсом. Неоднократно последний жаловался на произвольные действия князя, на интриги его, на вредное влияние, которое Потёмкин имел вообще на представителей местной администрации, и проч.[799]