Светлолесье

Но светлые идеи Мечислава сгинули навсегда. Колдуны играли с силами, им неподвластными, в то время как жрецы в изначальном его понимании стояли на страже мира людей. А теперь вместо мощного древа средоточия людской силы на свет проклюнулись взращенные на крови ростки терна: жрецы стали порочными, безжалостными палачами вроде Ордака.

Проклятие больше не терзало Альдана, как раньше, но где-то внутри болела душа. Где же истина?

Надо было выбираться. Альдан провел здесь три дня. Его приковали на совесть, узнику не позволялось даже прилечь. Вдобавок чаши с едой иногда стояли недостижимо далеко, и то же самое было с водой.

Кто-то намеренно истязал его. Тантор Заревич?

«Пусть так. Я хотя бы знаю, что Линдозеро еще не пало», – думал Альдан и стискивал потрескавшиеся губы. Травник изнывал от бессилия куда сильнее, чем от оков и жажды. Обида сжигала изнутри, ведь княж снова отвернулся от него, снова не захотел услышать правду.

Но вот рядом с башней раздались тяжелые шаркающие шаги, и в клеть вошел человек, с головы до ног закутанный в алый червенский плащ.

Чутье Альдана почему-то безмолвствовало.

– Кто ты такой?

Червенец жестом велел караульному расковать железные наручи и повел травника наверх.

– Где княж?

Альдана шатало: три дня почти без еды и воды ослабили тело, но не решимость.

– Скоро все узнаешь, – долетел приглушенный складками плаща голос. – Если будешь вести себя смирно.

– Куда ты ведешь меня?

– Увидишь.

Альдан недоверчиво осматривался по сторонам, его провожатый пользовался тайными ходами, избегал лишних глаз и говорил недомолвками.

– Тебе предстоит встреча, – с этими словами червенец привел травника к дверям Гранатовой палаты.

– С княжем?

За окном стоял полдень и давящая тишина. В Гранатовой палате они были одни: ни жрецов, ни слуг не наблюдалось, хотя здесь явно кого-то ждали, потому что на столах призывно розовели пласты семги, лежала оленина в меду, перепелки на вертеле и другая дичь.

Живот свело судорогой.

– Что происходит?

– Выпей и поешь. Нечего шататься, как жердина на торжище.

Червенец наполнил кубок – Альдан уловил терпкий запах ардэ – безумно дорогого и нездешнего вина. Дан хотел есть, нутро истосковалось по жирной и горячей пище, но было во всем этом что-то неправильное. Что-то чужое.

Альдан отказался от еды и вина, а вот перед кружкой воды устоять не смог.

– Да, ты и правда не такой, как все, – произнес червенец, когда травник сделал несколько глотков.

Дан был слишком изможден, чтобы не почуять то усилие, с которым его тело справилось с ядом.

Он отбросил кружку, и та разлетелась черепками по ковру.

Ловушка. Ну конечно.

– Колхат!

Червенец скинул плащ. При свете дня его изуродованное, будто сшитое из лоскутов кожи лицо внушало холодный трепет даже опытному лекарю.

– Мне понравилась твоя речь, – сказал между тем Колхат. – Я уважаю безрассудную смелость. Где, как не в безотчетном порыве поиска справедливости раскрывается величие духа?

– Ты пытался меня отравить, – заметил с яростью Дан. – Этот подлый поступок вряд ли можно приписать человеку высокого полета!

– Это была проверка. – Кислая улыбка растеклась по узким израненным губам Колхата. – Я должен был убедиться в твоем даре, Альдан.

– Чем обязан такой чести? – Травник сплюнул под ноги.

Колхат, ничего не поясняя и явно наслаждаясь неосведомленностью Дана, открыл рот, и палату наполнил голос.

Ненавистный голос.

– Выслушай меня, Дан, – прохрипел Ворон. – Пусть мы враги, но я раскрою одну тайну.

Альдан ощутил прилив гнева.

– Что с городом?! Где…

– Княж с дружиной сейчас в лесу, пробивается к Печати. Он не прислушался к тебе, – Алый Ворон ответил одновременно с вопросом травника. – Город пока цел, но времени мало. Выслушай меня.

Альдан с трудом прогнал с глаз красную пелену. Не могло быть общих интересов у таких противников, как они.

Но травник так долго оставался в неведении и так ослаб в темнице, что какая-то часть его радовалась возможности вновь оказаться на острие.

Альдану до смерти надоело быть отверженным.

– Говори, – процедил он.

Драург не заставил себя долго ждать:

– Дарен скоро нападет на меня. Успей ему помешать.

– Да? – Дан едва говорил от переполняющего его отвращения. Колхат предусмотрительно держался вдали.

– Почему бы мне просто не подождать, пока вы перебьете друг друга?

Раздался приглушенный хриплый смех.

– Ты не сможешь. Дарен заберет твою колдунью. Она сама придет к нему. А ты, влюбленный дурак, будешь смотреть на это и гореть. Послушай меня, Дан. Думай о долге! Чувства – это настоящее проклятие.

Пришел черед Альдана рассмеяться.

– Что ты можешь знать о долге и любви?

– Только то, что любовь – яд, от которого у тебя нет противоядия, – зловеще произнес Драург.

Палату заволокло тьмой. Она наползала из углов, пожирала гранатовые зерна, грязнила золото и серебро. Все померкло, кроме тонкой полосы кроваво-красного цвета над головой Альдана.