Светлолесье

– Моя история стара, – молвил Драург. – Я помню, как горы рассыпались в прах, суша поднималась из воды, деревья росли до неба. То были сны, когда мир был еще юн, то было время, когда чудь сторонилась людей, а потом пришли колдуны и ласковыми речами повели за собой.

– Зачем ты рассказываешь мне все это? – пораженно спросил травник.

– Знай правду, Альдан. Колдуны должны были заботиться о мире, но брали силу из всего, чего могли, и один из них зашел дальше всех. Он нашел меня, понял, кто я. Ни одна чудова тварь не сравнится с коварством колдунов. Тот колдун обманом связал меня, пришил к себе так, что мы стали неразлучны. Через меня он создал Чудову Рать, и началась война. Время Полуночи.

Дан слушал его, и сердце глухо билось внутри. Он боялся, что поверит врагу. Попадет в ловушку. Невозможно было предугадать, где Ворон спрятал свою уловку.

– Но Мечислав убил царя Полуночи, – Альдан произнес это с особым удовольствием. – Так почему ты еще здесь? Мне противно слушать, как ты строишь из себя жертву. На твоих руках столько крови.

Ворон ненадолго замолчал. Колхат с неодобрением смотрел на Альдана, и крылья его изрезанного носа возмущенно подергивались.

– Он погиб, а я остался, ведь связь между нами никуда не делась. Жрец вколотил в землю Чудову Рать, но она – часть меня. Долго мой бесплотный дух скитался по Светлолесью, наблюдая за расцветом потомков Мечислава, за тем, как растут царства, как род человеческий крепнет, а все колдуны уходят в прошлое, становясь присказками и детскими страхами. Но Весть о Полуденном царе ходила по миру, искушала человеческих правителей, и однажды царь из Ардонии нашел мое имя в таблицах и призвал меня в Вороньем Яру. Как и царь Полуночи, он хотел привязать меня к себе.

Безумный хриплый смех прокатился по читальне.

– Но я одолел его. Дальше ты знаешь. Я занял тело воеводы, Драурга, и отплатил алчным созданиям той же монетой. Я убивал, чтобы выжить самому. Пожирал колдунов, чтобы продлить существование в теле, ведь Срединный мир отвергает чуждую ему природу. Но и здесь я нашел способ править: я нашептывал чародеям правду о них самих. Я был их Тенью.

– Ты чудовище.

Перед глазами у Альдана стояли затянутые тьмой глаза Минта. Скверна княжа. Мертвые влюбленные.

– Не думай, что это было так уж увлекательно, – отозвался Ворон, будто слыша его мысли. – Все это я уже видел сотни раз, ведь человеческие сердца так похожи. Я лишь скрашивал свое время, пока искал способ разрушить связь. Таблицы. Я даже хотел жениться на царевне Уляне, проникнуть в тайны Святобории и Линдозера, но вдруг… на судно «Стрела веры» села девчонка.

– Лесёна.

Колхат шумно вздохнул.

– Она. – По голосу было слышно, как улыбается Ворон. – Вот тут-то все и повернулось. Я почуял в ней колдунью Пути Разрушения…

Он сделал остановку, подбирая слова.

– Но потом… увидел рядом с ней его – Дарена.

Альдан выпрямился.

– У Дарена с царем Полуночи много общего, Альдан, и это меня тревожит.

– Он коварен, это да, – сказал травник. Потом, подумав, нехотя добавил: – И силен.

– Дарен начнет войну, чтобы вернуть трон Ардонии, – проскрежетал Драург. – Колдуны пойдут за ним, ведь он пообещает им свободу. Месть, дом, защиту. Весть о Полуденном царе сплотит их. Кто знает, чем все это обернется. Сейчас, когда ваш мир и так стоит на краю.

Дан понял, что прислушивается к Ворону. Дарен ведь умолчал о своем истинном положении, когда рассказывал свою жалостливую историю Лесёне. Он – колдун, она – колдунья. Дарен давил на их родство и прошлое, но как же они на самом деле отличались!

– Что ты хочешь? – процедил Дан.

– И мы подошли к главному, – сказал Драург. – Разбей Печать. Освободи мою Рать, и мы уйдем из вашего мира. Я сам положу конец нашей связи с царем Полуночи.

Альдан долю мгновения обдумывал его слова.

– Почему я?

Тьма отступила из палаты.

– К Печати не пройдет ни один человек, – голос Ворона усилился, зазвучал громче. – Но ты, травник, потомок благословенного Мечислава. У тебя его дар. Ты – сын Тантора. И имя твое – Альдан Заревич.

Травник отшатнулся.

– Лжешь!

– Ты больше никогда не будешь один! Иди к Печати за своим отцом.

В глазах Колхата стелился чад. Чем дальше Ворон проникал в крепость, тем больше власти обретал над людьми. Скверна вливалась в души вместе со страхом и речами, которые вел воевода чуди.

Альдан подавил тошноту.

Не время еще. Не время.

– У меня нет права, – процедил он.

– У тебя есть дар первого жреца. Это важнее.

Дар?

Травник медленно блуждал по палате, и под ногами хрустели гранаты, а взгляд скользил по стулу княжа. Альдан смотрел на высокую позолоченную спинку, на резьбу, на восходящее солнце… Смотрел, все еще не смея поверить в свое родство с княжами Зари.

А чутье говорило: все правда.

Как и то, что терзания по поводу проклятия оказались нитями, связывающими его с Мечиславом.

«Но отчего же так пусто внутри?» – думал травник. Ведь Тантор Заревич все эти годы не замечал сына, пусть и не смог совсем его прогнать. Порой Альдан и сам удивлялся тому упорству, с которым он цеплялся за Линдозеро. Но не княж был ему родным, а земля.

Его земля.