Светлолесье

Мы летели над городом, окунаясь в жар полыхающих изб. Аспид шумно дышал: его тоже тревожил огонь и запах гари. Меня не было три дня, а казалось, что несколько лет. Будто время обернулось вспять, и город снова, как в войну Трех Царств, переживал наступление ардонийских войск. Опустевшие улицы, на которых своры собак вели грызню из-за костей, заколоченные избы и терема. В брошенной корчме, наоборот, шел недобрый, зловещий пир, и из дверей слышался хохот, в окнах второго яруса виднелись тени веселящихся людей. Людей ли?

Я нащупала под рубахой оберег, но в этот раз он не ответил мне ни теплом, ни холодом. Колдовство молчало в каменном семени. Я ощутила прилив глухой тоски по Древу, но времени сожалеть не было, когда черные тучи собирались в темную гроздь над крепостью вдали.

Мы приземлились на окраине, на поле с иван-чаем. Наемник первым спрыгнул на землю, протянув мне руку. Следом спустились Фед и Дарен. Колдун наколдовал себе посох и указал им на город.

– Ваш травник у крепости.

– Тогда почему мы приземлились здесь? – спросил Минт. – Теперь придется идти через Линдозеро.

– А ты хотел попасть под стрелы? – усмехнулся Дарен. – Червенцы не дадут аспиду сесть.

– Вы же колдуны, сложно, что ли, защититься?

– Я пуст, Лесёна тоже, – буркнул Фед. – Щитовые чары забрали все силы.

– Так идем же скорее. – Минт улыбнулся, но глаза его остались холодны. Он вынул заговор-клинок, и мне почудилось, будто со ржавого насквозь лезвия слетела капля крови. Что ж, когда идешь на битву с бессмертным существом, ничего другого ожидать не приходится.

– Идем, – прошептала я.

Минт повел нас к городу, но следом отправились не все. Фед бросил на меня последний нежный взгляд, прежде чем исчезнуть в лесу. Я стряхнула слезы и побежала за другом.

Пока мы шли, лес накрывало текучей мглой. Потемнели и как будто бы подступили ближе березы с глазами-червоточинами. То там, то здесь качались одинокие плоды ядовитого вороньего глаза, похожие на червей корни путались под ногами.

Земля дрожала, но я стиснула зубы и замкнула страх внутри: даже горящий город был для меня сегодня не самым худшим местом.

– Мне горько, что Обитель разрушена, – прошептал Дарен. – Я знаю, как она была тебе дорога.

Я не обернулась, но на долю мгновения моя нога подвисла в воздухе.

Я лихорадочно размышляла о том, что все, что произошло, вышло за пределы моей обычной храбрости, но в то же время – удивительно – умудрялась находить место для переживаний. В земле под ногами заточена Чудова Рать. Неисчислимые полчища существ, подобных тому, что мы одолели на поляне перед Линдозером, хлынут в Светлолесье, когда я разрушу Печать, и сотрут все на своем пути, если Дарен не сумеет удержать их… Дан где-то там, один, в нечестной битве против всех. И я собираюсь убить Ворона!

И все же я не могла перестать думать о Дарене. Правда ли он жалел меня? Или говорил так из-за Печати?

Вопросы не давали покоя, подталкивая слова к горлу.

– Ты все еще мой друг? – проговорила я.

Колдун не ответил. Он шел сзади, и оставалось только догадываться, слышал ли он меня вообще.

– Тебе будет нелегко, – вдруг сказал он. – Травник не простит тебя за возвращение. Он желал уберечь тебя от схватки.

Это жесткий, бесчестный удар. Я знала, что Альдан готов на все, чтобы защитить меня. Но с кончиков моих пальцев уже летели искры, пламя рождалось и рвалось наружу.

– Я родилась для этого.

– Знаю. Но… Ты заберешь у близкого тебе человека самое светлое, что у него есть, – надежду, – продолжил Дарен. – Это недобрый сказ, Лесёна.

Прежде чем обернуться, я вернула лицу спокойное выражение, хотя внутри все дрожало. Чародей явно знал не понаслышке, каково это – терять надежду…

– А какой же это тогда сказ? – спросила я надтреснутым голосом.

Улыбка чуть тронула его губы.

– Колдовской, конечно. В нем всегда нечестный обмен.

Мы вошли в город и двинулись дальше по улицам, пока не оказались на широком пепелище, где с полусотни человек сгрудились у огня. Там были соседи Альдана, но в основном завсегдатаи Чтений. Я с удивлением узнала в этом месте площадь Линдозера: в центре, как одинокий черный зуб, торчал остов мунны. Посреди костра из снопов и сухих лоз догорало чучело, по камням разметало перья. Ни Драурга, ни оборотней видно не было.

Минт настороженно озирался, временами бросая взгляд на заговор-клинок.

– Ты спросила, что я хочу взамен на перелет, – вдруг сказал Дарен.

Минт нахмурился и встал между нами, но Дарен поднял руку вверх, между его пальцев качалась паутина жемчужных нитей.

– Украшение? – Минт был удивлен не меньше моего, хотя я сразу же поняла тайный смысл белых бусин.

И спросила:

– Это морок?

– Нет, жемчужины настоящие. Их создал Фед. – Дарен поднял нити, как бы призывая нас удостовериться в их подлинности. – Каждая их них – воспоминания. Пообещай мне, что бы ни случилось, всегда помнить те дни, когда мы были друзьями.

– Помнить?

– Да.

Чего он хочет? Заставить меня подчиняться ему? Приручить?

– Лесёна, не время подставлять шею для ярма, – сухо обронил Минт. – Он наверняка добавил туда своих чар.