Светлый путь в никуда

Эсфирь подошла к столу Клавдии и села в ее кресло. При ее жизни она никогда себе такого не позволяла. Никогда. А сейчас можно.

Она снова окинула взглядом кабинет. По-хозяйски открыла все ящики письменного стола.

Этот полицейский с разбитой рожей спросил у нее, не пропало ли что из дома.

Нет, мой милый, глупый мальчик, насмехающийся над стишками «про колхоз». В таких домах, как этот, не пропадает ничего. Но в хламе столетней старческой жизни стоит порыться не только ради архивов Литературного музея. Возможно, наткнешься и на какие-то вещи, которые раньше не привлекали к себе внимания. Или были намеренно спрятаны хорошо и надежно.

Глава 22 Сломанные пальцы

Коттеджный поселок на Минском шоссе, где проживала Ангелина Мокшина – Горгона, оказался новым и наполовину непроданным. Полковник Гущин свернул с федеральной трассы, и дорога сразу уперлась в обычный подмосковный кондоминиум с его нехитрой инфраструктурой – супермаркет, торговый центр, а дальше раскинулся поселок, где на воротах новеньких одинаковых кирпичных домов в два этажа красовались таблички «Продается» и «Сдается в аренду».

Домовладение 36 располагалось на углу у выезда из поселка, окна дома Горгоны смотрели на лес. Катя, едва они подошли к воротам, поняла, что хозяйки дома нет. Это стало ясно по тому, что они видели сквозь кованый забор: листва на дорожке и на крыльце, тишина на участке и какая-то заброшенность при всей новизне декораций.

Гущин долго звонил в калитку, надеясь на ответ домофона, словно предполагал, что ведьма Горгона затаилась где-то в недрах своего логова. Однако никто ему не ответил. Соседние дома были пусты. Но в коттедже напротив во дворе пищали дети. Катя позвонила в калитку. Им открыла няня, ответила, когда они официально представились, что хозяева в Москве на работе, а она с детьми.

– Ваша соседка напротив, Мокшина, – Катя кивнула на дом Горгоны. – Не знаете, она здесь живет?

– Фамилию не знаю, но видела ее – такая… ох, она… у нее горб. Она гимнастикой все занималась раньше во дворе на воздухе – то ли ушу, то ли йогой, – няня вытягивала шею, любопытствуя. – Но ее давно что-то не видно. Она, наверное, уехала отдыхать на все лето.

– То есть все лето ее здесь нет?

– Я ее не видела. А я целыми днями тут. И такси к ней не приезжало, как раньше. Наверное, уехала.

И в этот миг, когда няня соседей уже закрывала калитку, на тихой сонной улице послышались голоса:

– Этот номер тридцать шесть. Вон тот дом. Ну, конечно же, вон он. Тут какая-то нумерация странная.

Катя оглянулась. К дому по улице приближалась пара – очень толстая женщина в теплом вязаном кардигане, с увесистой сумкой и папкой с документами. И очень молоденький полицейский в форме с лейтенантскими погонами. Белобрысый и чем-то крайне озабоченный.

– Тридцать шестой дом тот, – он ткнул в дом, где Катя расспрашивала няню.

– Нет, тридцать шестой дом – вон он, – полковник Гущин сказал это громко. – А вы что, к Ангелине Мокшиной?

– Мы по делу, – холодно ответил юный полицейский. – А вы кто такие?

Гущин показал ему удостоверение. Светлые бровки-запятые полицейского полезли вверх.

– Начальник криминальной полиции области… Разрешите доложить, участковый Щеглов, я… мы тут с представителем поселковой муниципальной администрации, и мы…

– Коллега, а вы участковый где? Здесь? Вы коттеджный поселок обслуживаете?

– Нет, я из Пушкино. Я приехал сегодня, – участковый Щеглов оглянулся на выжидательно молчащую толстую даму из поселковой муниципальной администрации. – Я обслуживаю территорию санатория «Бор». Мне необходимо решить вопрос… никаких же родственников у нее… вообще никого. А там ее вещи в санатории остались и… Мы здесь ничего не планировали обыскивать. По поводу дома – это теперь дела администрации. Дом-то теперь вроде как бесхозный.

– То есть? А что с Ангелиной Мокшиной?

– Она умерла.

Катя ощутила, что земля уходит у нее из-под ног. Хотя участковый произнес это вполне буднично, даже скучно.

– Когда? При каких обстоятельствах? – Гущин подошел вплотную к участковому. – Где?

– Еще в июне. Ее, правда, не сразу нашли. Примерно дней через пять.

– Где нашли?

– В карьере, – участковый смотрел на них. – Несчастный случай. У меня дело об установлении обстоятельств смерти, я его прекращаю, и мне надо как-то вопрос решить с вещами ее из санатория. Родственников никого. Она одинокая была женщина.

Гущин подхватил его буквально в охапку.

– Ну-ка, ну-ка, коллега, у нас к вам много вопросов. Вы извините нас – служебная необходимость, – он извинился перед молчаливой любопытной дамой из администрации. – Мы вынуждены вас покинуть. С домом потом, это подождет. Лейтенант Щеглов, садитесь в мою машину. Пожалуйста.

Щеглов и глазом не успел моргнуть, как они с Катей затолкали его во внедорожник и через минуту уже мчались по дороге в сторону Минского шоссе.

– Показывай дорогу, как до Пушкино доедем, лейтенант, – Гущин говорил хрипло. – И давай по порядку. Что случилось?