Светоч русской земли (СИ)

Только когда между ним и обителью пролегло несколько вёрст, и ходьба успокоила Сергия, он начал думать и сразу поспешил оправдать Стефана, и овиноватить себя. Да, в чём-то, пусть и в малом, не важном, брат был прав. Он - старший, и у него просил Сергий благословения, и с ним разыскивал сиё место, и с ним возводили они тот первый храм. И с Алексием познакомил Сергия Стефан, и, явившись из Москвы к Троице, Стефан мог рассчитывать, что братия его изберёт игуменом обители Святой Троицы. Всё это было внешнее, не важное для жизни Духа, и всё-таки это было, и он, Сергий, сам для себя всё это перечеркнул. И дать место жалости, любви к сему месту, памяти лесного одиночества, трудного строительства монастыря, вернуться воевать, спорить он тоже не может. Не должен, не волен даже! Ставший иноком да отвержется земного бытия!

Виновен ли он в том, что произошло? Нет. Потерял ли он всё, что приобрёл за эти годы? Нет. Опыт, знание, мудрость и даже боль сердца - с ним. А значит, и не потеряно ничего!

Он шёл в подризнике и в липовых лаптях, пробираясь по тропинке, когда впереди рявкнуло, и мишка, стоя на задних лапах, повернул к нему морду. Слова брата о медведе пришли в ум, и подумалось о том, давнем своём приятеле. Сергий позвал, ступил раз, другой, приближаясь к медведю. Но тот мотнул головой, опустился на четвереньки и пошёл в сторону. Остановился на пронизанной солнцем полянке, посмотрел на Сергия, рыкнул и исчез в кустах.

Солнце садилось. Уже покраснели его лучи. Сергий наклонился, собрал горсть земляники и, перекрестившись, съел. Подумав, решил заночевать в лесу. С последними каплями багреца, прорвавшимися сквозь заплот стволов, он нашёл старую ель, нижние ветви которой утонули во мху, образовав шатёр, нашёл отверстие и заполз туда, на горку хвои. Здесь было тепло, темно и тихо. Он ещё подумал о давешнем звере: не пришёл бы к нему сюда ночевать! Улыбнулся и уснул, положив под голову колпак.

Спал Сергий не больше двух часов, но выспался и, помолясь, выполз из приютившего его шатра в туман, налитый среди елей и берёз, умылся росой, слегка продрогнув от холода, и, глянув на бледнеющее небо, устремился дальше.

Глава 11

Игумен монастыря на Махрище, Стефан, после рассказывал, смеясь, что некто из братии, увидев Сергия, выходящего на заре из леса, причём сияние лучей солнца окружило его облаком света, ринулся от страха в обитель.

И вот они сидели со Стефаном друг против друга, и Сергий ел и, ничего не объясняя, попросил проводника, чтобы отыскать место для новой обители. Стефан посмотрел ему в лицо, склонил голову и больше ничего не спросил.

- Отдохни, брат! - сказал махрищенский игумен Сергию. - Побудь мал час со мной и братией, а заутра двинешься в путь.

Он долго молился в этот вечер, отгоняя от себя видения прошлого. И лёг спать, когда почувствовал в душе Мир и Тишину.

Нет, он ничего не потерял! А приобрёл многое. У него есть друг (и не один!), который поможет ему, ни о чём не спросив, у него есть память, есть Вера и есть знание того, что нужно делать теперь на новом месте и как надо делать, чтобы общее житиё было с первого дня, чтобы шли те, кто придёт, не к чему иному, а к иноческому подвигу, чтобы киновия, для которой он ещё даже не нашёл места, стала вместилищем Духа!

Ведал ли Алексий вдали, в заточении, что его детище, обитель Святой Троицы, извергла своего создателя и Сергий ищет место для новой обители, чтобы начать заново, от истока, всю свою жизнь, и подвиг, и труд? Алексию было теперь не до того. Он получил весть о гибели Бердибека и понял, что Орда ему не поможет, и ждал теперь вестей из Константинополя.

Сергий искал место для новой обители несколько дней. Брат, посланный с ним, уходился в путях и уже про себя начал недовольничать, посматривая на радонежанина, когда, наконец, место нашлось.

Что ищет русский человек, какое место избирает для своего поселения?

А ищет русский человек высоты, и выходит на высоту, на высокое и красивое место, откуда далеко видать. Так, древние киевляне, получив под Выдубицким монастырём площадку для гуляния, вознесённую над обрывом Днепра, любовались видом оттуда, говоря: "Яко аэра достигше!"

И Сергий искал для обители места красного, высокого, открытого взору, но и законченного в своей полноте. И, наконец, нашёл.

Они были верстах в пятнадцати от Махрищенской обители и шли по берегу Киржача, огибая пойму реки, по весне заливаемую водой. Бор на извиве берега поднимался гривой, и по бору почувствовалась высота. Пока пробирались частолесьем, грива ушла из виду, удалилась вбок, а заросший лесом берег почти не давал ощущения подъёма. Но вот в прорыве сосен снова открылась взору пойма, но уже внизу, и река, выбегающая из-за мыса, неслась на них, ударяясь в изножие обрыва, и по силе воды казалось, что берег плывёт, наплывает на эти струи.