Забыв о времени и о сне, Феогност, ударив в подвешенное блюдо, вызвал келейника и распорядился подать то, что осталось от трапезы: холодную рыбу, хлеб, яблоки и брусничный квас, предложив братьям вкусить с ним, и уже за едой смог оценить по достоинству своих гостей. Русичи, сидевшие перед ним, ели опрятно и красиво, с уважением к пище и её дарителю, но отчуждаясь жадности голодного простолюдина, что тоже приглянулось учёному греку. Он всё яснее видел, что эти привычные к труду люди, с рабочими руками, всё же принадлежали к духовно избранным, к лучшей части общества, и принадлежали к ней не только по рождению и своему давнему боярству, но по благородству и нравственному воспитанию, что Феогност не мог не почитать более высоким по лестнице человеческих ценностей, чем родовое, наследственное право.
- Всё же! - отирая руки полотняным убрусом и откидываясь в креслице, сказал Феогност. - Всё же почто не вступить вам в один из сущих монастырей, куда по моему слову приняли бы вас даже без вклада?
- Владыко! - сказал Стефан. - Пойми и ты нас! Не токмо церковь срублена этими руками, - он приподнял, показав руки в мозолях, с потемнелой и до блеска отполированной рукоятями топора, тесла и заступа кожей, - мы и путь иноческий избрали себе!
Младший разлепил уста и сказал:
- Хотим, яко старцы египетские, в тишине, в пустыне... - И не окончил, зарозовев.
- Споры и несогласия сотрясают ныне Православную Церковь! - сказалл Феогност, глядя в лицо Стефану. - Многомысленные мужи надобны и киновиям града Москвы! Слыхал ты о диспутах во граде Константина Варлаама с Григорием Паламой?
- Фаворский
- Дошло и до нас! - сказал, пожав плечами, Стефан. - Токмо, владыка, не нов - сей спор! Ещё древлии мнихи знали об исихии и были искусны в умном делании. И Григорий Синаит токмо повторил и напомнил сказанное другими учителями церкви: Василием Великим, Григорием Нисским, Дионисием Ареопагитом и иными! Упираю на то, владыка, что спор - не нов, - Стефан поднял на Феогноста взор, - не потому, что жажду умалить труды и старания обоих Григориев, Синаита и Паламы, а затем, дабы указать на их правоту! Варлаам же тщится выказать не токмо то, что ошибаются афонские старцы, но и то, что с первых веков ошибались все подвижники, принимая за образ несотворённого
Он запнулся, умолк, потупив взор. Решившись, однако, продолжить, поднял глаза на Феогноста:
- Нам с братом было видение. Враг рода человеческого в виде фрязина явил себя и также рёк:
Феогност смотрел задумчиво. Ему приходилось выслушивать о чудесах и видениях ежедневно, но тут братья, видимо, говорили ему правду. Помолчав, сказал:
- Палама молвит, что триединый
- Слыхал, - сказал Стефан, - и могу повторить здесь доводы, изложенные Паламой!
Таким образом, через осияние нетварным