Светоч (СИ)

— Подождет до послезавтра ваша гимнастика! Один день. Мне нужен один день и один свободный вечер. Я хочу показать Бауэру памятники на территории больницы. Переговорить с ним на личные темы. Мне нужно отдохнуть, почувствовать себя живым.

Добившись согласия — «только ни грамма спиртного, ваше высочество» — Эрлих выпил эликсиры, сходил в процедурную, а на обратном пути заглянул к Вильхельму. Проверить — освоился или нет.

Бауэр все-таки снял форму. И улегся спать — то ли вымотался от перехода сквозь Врата и очищающие камеры и случившегося после перемещения брифинга, то ли просто выполнил указание, не представляя, чем еще заняться в незнакомом месте. Эрлих посмотрел на светловолосый затылок, на выглядывающее из-под одеяла голое плечо и улыбнулся.

«Спи, герой. Завтра я подберу тебе интересное занятие».

Утром Вильхельм, одетый в гражданское, притопал к нему в палату и замер на пороге комнаты — взгляд у него был вопросительным и немного виноватым.

— Ты поел? — отрываясь от овсянки, поинтересовался Эрлих.

— Нет. То есть, яблоко съел. Я больше ничего не хочу.

— Так дело не пойдет, — еще не хватало, чтоб Бауэр хлопнулся в голодный обморок. — Иди сюда. Садись на кровать. Давай позавтракаем вместе. Что тебе заказать?

— Не надо ничего.

— Что ты обычно ешь на завтрак? — мирно спросил Эрлих.

Выяснилось, что Вильхельм имел привычку завтракать вторсырьем — плавлеными сырками, и запивать их растворимым кофе. Пришлось объяснять ему, что подобные продукты можно употреблять в пищу только при отсутствии натуральных. А при наличии — незачем травить организм всякой дрянью. Бауэр лекцию прослушал внимательно, пару раз кивнул, выпил свежевыжатый сок и покорно съел принесенный медбратом бутерброд с твердым сыром.

После завтрака они отправились в перевязочную, где с Эрлиха наконец-то сняли лангету. Правда, тут же обмотали бинтами, словно хотели упаковать в кокон, но это все равно не так стесняло движения. Вильхельм, дожидавшийся его под дверями, перемене обрадовался — просиял, осторожно потрогал руку, и снова замер, словно боялся сделать лишний шаг или жест.

«Надо его утащить туда, где не будет чужих глаз. Похоже, он врачей стесняется. Не меня же он стесняется? И не помешает проверить — стоит у него, или после катастрофы отшибло?»

Первые полчаса Бауэр дичился, и Эрлих начал отчаиваться. Ему хотелось заполучить того сильного хищника, который по-хозяйски обнимал его в доме у озера. А не сумрачную тень, стремившуюся забиться в кусты, и рассматривать его оттуда виновато-растерянным взглядом.

После экскурсии к музею-лаборатории Штольца — не блиставший архитектурными достоинствами домишко, обсаженный чахлыми кустами — Эрлих пошел в наступление. Он потребовал, чтобы Вильхельм перестал ему «выкать» и, по отсутствию выпивки, предложил закрепить договор поцелуем. Оказалось, что стоит у Бауэра, как обычно — то есть, очень хорошо — а целуется он довольно неумело. Но горит желанием научиться.

Они целовались на лавочке за музеем, потом, спасаясь от гомона экскурсантов и визгливого голоса гида, перебрались на территорию хозчасти, где нашли приют на пожарном коробе с песком. А когда их вспугнули санитары, протиснулись в дыру в сетчатом заборе и забились в какие-то заросли. Вильхельм был осторожен и нежен — так трогательно боялся задеть поврежденную руку, что Эрлих стал его дразнить. Он просунул здоровую ладонь под рубашку Бауэра и оглаживал поясницу до тех пор, пока тот предупреждающе не зарычал ему в губы. После этого — словно повязку с глаз сдернул кто — стало ясно, что зверь вернулся. И может вставить Эрлиху прямо тут, на холодной траве, без презерватива и смазки. Это немного отрезвило, и он, оторвавшись от припухших губ, предложил:

— Давай вернемся в мою палату?

Глава 5

— Эрлих… что с ним?

Голова кружилась, мысли путались. Вильхельм помнил, что принял решение об аварийном катапультировании — был шанс покинуть флаер в тот момент, когда заклинание преследователя сожрет удвоенную силовую сферу, но еще не уничтожит сам летательный аппарат. Он выставил дополнительный щит, закрывая светоча…

— Что с ним?

— Его высочество транспортировали в больницу на Кеннор.

— Он цел?

— Травмы средней степени тяжести, — ответил врач и засыпал Хельма ворохом дурацких вопросов: как вас зовут, сколько пальцев вы видите, где служите, какого цвета этот платок?

Разговаривать об Эрлихе врач больше не хотел, и это настораживало. Что значит — травмы средней степени тяжести? Переломы? Вильхельм представил себе светоча, обездвиженного, закованного в пластиковый корсет от шеи до копчика, содрогнулся и перестал отвечать на вопросы. Какая теперь разница?

Попрыгав вокруг кровати, врач оставил его в покое. Хельм этому немного обрадовался — ну, насколько можно было обрадоваться в его положении, и погрузился в раздумья.

«Надо было возвращаться к тем Вратам, из которых мы выскочили. Был шанс оторваться и уйти, был! А я, идиот, на Свалку прыгнул. В самое дерьмо… Интересно, как нас оттуда вытащили? Кто? Хотя… какая разница».

Через некоторое время в палате появился командир Корпуса, который прямо с порога спросил: