Священная земля

— Очень хорошо. Тогда возвращайся к нему. Постарайся застать их вместе, — приказал Менедем. — И скажи ему, что платы больше не будет. Скажи, что больше он не получит от меня ни единого обола. Если, услыхав это, женщина его немедля не вышвырнет, может, у них, и правда, любовь. В таком случае, могу сказать, что они друг друга заслуживают.

На следующий день Филон вернулся на борт "Афродиты". Он казался смущённым. Однако, его не слишком поддразнивали. Кто из моряков не влюблялся в портах Внутреннего моря, или не воображал, что влюблён? Не столь уж и многие.

Спустя ещё день, вся команда Менедема была в сборе, за исключением того дурака, что счёл Антигона лучшим работодателем. Многие, просадившие на последний кутеж всё своё серебро, выглядели изнурёнными, но всё-таки они здесь. Соклей возмущался насчёт цены, вырученной за двух животных, которых брал в Энгеди, но разница между ней и тем, что он за них заплатил, была всё же меньше, чем обошелся бы их наём.

Взявшись за рукояти рулевых вёсел, Менедем с улыбкой обратился к своим гребцам:

— Ну что, готовы снова увидеть свой дом и полис?

В ответ они, сидя уже на вёслах, склонили головы.

— Отлично, — сказал им Менедем. — Как думаете, не забыли ещё, что делать с вёслами?

Те снова склонили головы. Некоторым даже удалось улыбнуться. Менедем махнул Диоклею.

— Тогда я отдаю вас келевсту, пускай проверит, так ли это.

— Во-первых, нам стоило бы убрать причальные канаты, — сказал Диоклей. — Хороши мы будем, если начнем грести, пока привязаны к причалу. — Канаты отвязали и втянули на "Афродиту", моряки поднялись по сходням и втянули их за собой. Диоклей возвысил голос: — По моей команде… гребём назад! Риппапай! Риппапай! — Галера скользнула прочь от причала.

— Как идёт? — негромко спросил Соклей.

— Тяжело, — отвечал Менедем, а Диоклей продолжал бить колотушкой по маленькому бронзовому квадрату, задавая ритм гребли. — Этого следовало ожидать, ведь она так долго стояла здесь, напиталась водой.

Он толкнул от себя одно рулевое весло, притянул другое. "Афродита" разворачивалась в море до тех пор, пока нос не указал прямо на северо-запад.

— По моей команде… — произнёс Диоклей, и гребцы, зная, что будет дальше, подняли над водой вёсла. — Гребём вперёд!

Ритм поменялся, и теперь, погружая вёсла, гребцы толкали акатос вперёд, а не назад.

Мало-помалу, Сидон и мыс, на котором стоял этот финикийский город, стали уменьшаться за кормой. Менедем понемногу поправлял курс. Он посмеивался над собой, понимая, как неточна его навигация. "Кипр", — сказал он Соклею. Он не сомневался, что приведёт "Афродиту" к этому острову. Но куда, на восточное побережье, или на южное? Это другой вопрос, на который ответить гораздо сложнее.

— "Кипр", — согласился двоюродный брат.

Соклей, стоявший на носу галеры, чувствовал себя не в своей тарелке, осознавая свою несостоятельность как вперёдсмотрящего. Здесь должен бы стоять Аристид с его рысьими глазами. Соклей понимал, что у него зрение, в лучшем случае, среднее. Только он пока жив, а вот Аристид навсегда остался лежать под грудой камней в Иудее. Соклей должен теперь делать всё, что в его силах.

Он пристально смотрел вперёд, ища землю, возвышающуюся над бесконечным ровным горизонтом Внутреннего моря. Он знал, что Кипр может показаться в любой момент, и хотел самым первым увидеть остров. Аристид, конечно, сумел бы. Раз Соклей выполнял работу покойного, он хотел сделать это как можно лучше. Если первым заметит землю кто-нибудь из гребцов, для него это будет унижением.

Наверху за спиной Менедема парус издавал странные звуки, будто вздыхал — он то обвисал, безвольный и плоский, то наполнялся северным ветром. Рей развернули так, чтобы максимально воспользоваться даже таким ветром, а чтобы галера не теряла скорость, и когда он сильно дул, и когда спадал, Менедем оставил по восемь гребцов с каждого борта и менял их как можно чаще, чтобы у них оставались силы на случай, если потребуется удирать или драться с пиратами.

— Пираты, — пробормотал Соклей. Приходилось следить не только за полоской земли на горизонте, но и выискивать паруса и корпусы кораблей. По пути на запад к Кипру, "Афродита" встретилась с парой кораблей, идущих из Саламиса к Сидону или в другие порты Финикии. Все нервничали до тех пор, пока корабли проплыли мимо. В этом море любой незнакомец вполне мог оказаться хищником, ищущим добычу.

Он опять всмотрелся. Что там? Если он подаст голос, а это окажется не земля, он будет чувствовать себя дураком. Если промолчит, и его опередит кто-то другой — ещё большим дураком. Он ещё раз внимательно посмотрел.

— Эй, земля! — крикнул он. — Земля слева по курсу!

— Я её вижу, — отозвался один из гребцов. — Сам хотел сказать, но молодой хозяин опередил меня.

Это замечание заставило Соклея почувствовать себя увереннее.

— Должно быть, Кипр, — подал голос с кормы Менедем. — Вопрос в том, что это за побережье. Может, заметишь рыбачью лодку, Соклей. Рыбаки скажут.

Но им не понадобились рыбаки. Когда приблизились к берегу, Соклей произнёс: