Священная земля

— Несомненно, я ничего не имею против того, что он делает, только говорю, что делает он это намного театральнее, чем пару лет назад.

— Не вижу в этом ничего плохого.

Соклей удивленно посмотрел на брата.

— Мы оба говорим на греческом сейчас?

— Что ты этим хочешь сказать?

Соклей не ответил, дразня брата. Менедем знал, что брат не считает его таким уж одаренным. Зачастую это удивляло его, поскольку он считал, что Соклей получает от жизни меньше удовольствий, чем мог бы. Но иногда высокомерие Соклея задевало за живое, и это как раз тот случай.

— Что ты этим хочешь сказать? — сварливо повторил вопрос Менедем.

— Если ты и сам не можешь этого увидеть, то не вижу смысла объяснять, — парировал Соклей.

Менедем вспыхнул. Если бы с ним так непочтительно разговаривал простой моряк, то его рассчитали бы в ближайшем порту, но с братом так поступить он не мог. Как бы этого и не хотелось.

Прежде, чем он огрызнулся, Аристид выкрикнул:

— Ахой! Парус! Парус справа по борту!

Все глаза устремились направо. Потребовалось мгновение, чтобы разглядеть крохотный бледный квадрат. Да, глаза Аристида острее, чем у обычного человека. Заметив парус, Менедем постарался разглядеть и корпус. Принадлежал ли он крутобокому судну или морскому волку, рыщущему в поисках добычи?

— Я не думаю, что это пират, — заметил Соклей.

— Серьезно? Как ты можешь быть уверен? — огрызнулся Менедем. — У меня глаза видят получше твоих.

— Знаю, но я более внимателен к деталям, — ответил брат. — Большинство пиратов окрашивают паруса и корпус, чтобы те выглядели как небо и вода, и их трудно заметить. У этого корабля парус из простого некрашеного льна, так что, скорее всего, это не пират.

Он объяснял это словно неразумному ребенку. Бесило то, что он прав. А Менедем действительно не задумался об этом. Пусть фурии заберут меня, если я это признаю, подумал он.

Через пару минут Аристид произнес:

— Похоже корабль поворачивает в сторону, наверное, они думают, что мы пираты и не хотят рисковать.

— Мы видим это каждый год, — сказал Менедем.

— Мы видим это каждый год несмотря на то, что мы всё ещё близко к Родосу, — сказал Соклей. — И это печально, ибо наш флот делает всё возможное, чтобы прижать пиратов.

— Капитаны Птолемея тоже их гоняют, — заметил Менедем, — ещё одна причина любить его, а не Антигона. Говорят, Одноглазый нанимает пиратов, чтобы восполнить недостаток военных кораблей. К воронам его, вот что я думаю.

Соклей кивнул. В этом вопросе братья полностью соглашались.

— Антигону всё равно. Для него, что пираты на море, что наемники на суше.

Менедем поежился, как и любой торговец.

— Наёмники могут стать бандитами, это известно. Но пираты — бандиты уже изначально. Они живут грабежом, мародерством и похищениями ради выкупа.

— Грабёж, мародерство. — Соклей произнес эти слова так, будто они звучали ещё отвратительнее, чем на самом деле. А через мгновение пояснил почему. — Череп грифона.

— Ах да, череп грифона, — нетерпеливо повторил Менедем, — но ты, похоже, забыл: если бы эти богами проклятые жалкие шлюхины отродья преуспели, то забрали бы не только твой драгоценный череп. Они бы забрали всё, что было на "Афродите", а нас бы убили или захватили ради выкупа, который разорил бы наше семейство, или продали бы в рабство.

— Это верно, — задумчиво согласился Соклей, — ты прав, об этом я обычно забываю, хотя и не следует. — Брат чаще других готов был признать свою неправоту, он продолжил: — Ещё больше причин распять всех пиратов. Я бы своими руками поприбивал бы их к крестам.

Обычно Соклей не отличался кровожадностью, поэтому его слова прозвучали весомее, чем у любого другого.

— Прошу прощения, молодой хозяин, — вмешался Диоклей, — но мне придется просить вас пропустить вперёд меня. Я всё-таки в море хожу дольше вас, так что у меня право прибить их первым.

Соклей кивнул.

— Как скажешь, уважаемый. Я уступаю тебе, как герои "Илиады" уступали старцу Нестору.

— Погодите-ка! — воскликнул Диоклей, — я не настолько стар.

— Ты уверен? — хитро спросил Менедем. Седеющий, но только ещё седеющий, келевст хмуро посмотрел на него. Гребцы, сидящие ближе к корме, слышали разговор и втихаря посмеивались над Диоклеем.

— Ты правишь в Патару? — спросил брата Соклей, поскольку галера шла на юго-восток.

— Именно, вдоль этого побережья я не хочу останавливаться нигде, кроме города. Поступить иначе — накликать проблемы. Я лучше проведу ночь в море. Недавно мы говорили о бандитах, а эта холмистая страна просто кишит ими, и банда может оказаться такой, что сможет победить всю нашу команду. Зачем рисковать кораблем?

— Вовсе незачем, — согласился брат, — если бы со своей жизнью ты вёл себя также осмотрительно, как ты заботишься об акатосе…

Менедем побагровел.

— Мы уже говорили об этом раньше, знаешь ли. Это утомляет.

— Хорошо, о наилучший, больше не скажу ни слова, — ответил Соклей. Но потом всё же добавил, — помогать тебе остаться в целости и сохранности после твоих похождений с чужими жёнами тоже утомляет.

— Только не меня, и обычно я не нуждаюсь в помощи.