Святая Катерина (СИ)

— Давай мыслить логично. Почему женщина модификации Пушкарева не признается богатому, успешному, красивому начальнику в том, что она от него залетела? Что делает в такой ситуации стандартная секретарша? Немедленно уведомляет о своем положении. Что делает Пушкарева? Скрывает факт отцовства. Причины?

— Ромка, — жалобно проговорил Жданов, — может, она меня просто не любит?

— А при чем тут вообще любовь? — удивился Малиновский. — Слушай, а чего ты её не припрешь к стенке?

— Потому что, — нахохлившись, Жданов сложил руки на груди, молча уставившись в потолок, — Катя — человек, которому я доверил компанию своего отца. Свою жизнь! Я ей верил больше чем себе! И я думал… что могу рассчитывать на взаимность.

— А она знает, что ты сначала не помнил, а потом вспомнил? — перебил его Малиновский.

— Я понятия не имею о чем она знает, а о чем нет. Я совершенно запутался, Ромка. Мне одновременно хочется расцеловать её и придушить!

— Так, придушить — это понятно. А целовать-то зачем?

— Затем, — Жданов протянул руку и Малиновский вставил в неё стакан, — что у нас с Катей роман.

— Спятил? — скорбно спросил Ромка. — Одноразовый секс под веществами я могу понять. Но роман? Впрочем, к этому всё и шло, — махнул он безнадежно рукой. — Ты перестал интересоваться красивыми женщинами. Говоришь, что не любишь Киру, а еще недавно любил. У тебя глаз не горит! Эта страшила изменила твой взгляд на жизнь. Жданов, ты стал извращенцем.

— Это неправда. Оставь меня в покое, я устал, — и Жданов без сил уронил голову на стол, прижавшись щекой к твердому дереву.

— Я тебя только об одном прошу, — Ромка опустился рядом с ним на корточки, заглядывая ему прямо прямо в глаза. — Дотяни до совета директоров без срывов. Пару дней, Андрюха, без глупостей.

— Что ты считаешь глупостями? — Жданов зажмурился, чтобы не видеть Ромкиного серьезного и озабоченного лица.

— Просто держись от Пушкаревой подальше. Вы во всем разберетесь после совета.

Легко сказать! У Жданова разве вместо сердца камень?

Малиновский помолчал, а потом вдруг заговорил совсем другим тоном, манерно растягивая слова и кривляясь:

— Молодой человек, ну вот скажите мне как психологу, ну вот такая ситуация вдруг возникнет. Вот, например, приходит сюда Пушкарева. Она такая не одна приходит. Она вся такая с Кирой Юрьевной приходит. Ну, приходит, и вдруг они такое начинают делать! Вдруг они, вдруг так соблазняют тебя. Так все… на тебя кидаются…

И Малиновский, войдя в образ, даже по коленке Жданова погладил. Он неожиданности тот открыл глаза, и увидел на носу Ромки свои очки.

— Вот вы мне как психологу просто сейчас ответьте. Вот вы кому скорей сдадитесь? Вот просто так.

Неожиданно для себя Жданов заржал.

— Так, все, Малиновский! — взмолился он сквозь гогот.

— Ну пожалуйста, мне как психологу интересно, — не унимался Ромка.

— Ну Малиновский! Хреновый из тебя психолог, я тебе по-русски сказал: Катя ждет моего ребенка. Какая теперь к черту Кира.

— Не вздумай ляпнуть такое при людях! — посоветовал Ромка, снова становясь серьезнее. — А ты… ты совсем не боишься этого внезапного отцовства? Прощай жизнь, здравствуйте ужасы алиментов.

— Какие еще алименты? — дернулся Жданов. — Спятил совсем? Ты думаешь, я позволю своему ребенку стать Зорькиным? Разумеется, и он, и Пушкарева станут Ждановыми!

— Ты… ты… ты… — Малиновский схватился за сердце. — Господи, да у меня же инфаркт! Ты жениться собрался? На Пушкаревой?

— Само собой разумеется, — удивился Жданов. — А ты думал, что я позволю ей отойти от меня хоть на шаг?

— Капец, — резюмировал Малиновский. — Капец Зималетто, тебе, Жданов, и всему живому на этой планете. Кира организует ядерный взрыв. А что сделает Александр! Как-то сразу в Сибирь захотелось… Андрюх, ну ты хоть тест ДНК сначала сделай, прежде чем пускать всю свою жизнь под откос!

— Иди к черту, Ромка, — и Жданов снова потянулся к бутылке.

Вскоре приехал отец, и они отправились с ним на экскурсию по предприятию.

В мастерской Милко Жданов и сам не понял, как так получилось, что все куда-то делись, а он остался один в окружении моделей. Они вились и ласкались, и спрашивали его о свадьбе, и было так сладостно окунуться в тот прежний, беззаботный мир, в котором Пушкарева не торчала в его голове ржавым гвоздем.

— Я все тот же Андрей Жданов! Нежный, милый! Да, пожалуйста, я весь ваш, девчонки, — заверял он их, безнадежно понимая, что всё это ложь.

Тот да не тот.

— Мама звонит, — раздался бесстрастный голос Пушкаревой.

Жданов едва не застонал от досады. Это же надо было ей появиться именно в этот момент.

— Простите, — сказала она с самой крохотной долей ехидства, увидев его растерянный взгляд.

— Кать, — Жданов вскочил с подиума и, ухватив её за локоть, увлек к кулисам, — Ну, не обращайте внимания… ну, девчонки просто… Кать, вы действительно не устали после перелета? Вы не хотите домой?

— Мешаю? — спросила она куда более ехидно.

— Я просто переживаю, — ответил он.

Катя указала глазами на телефон и проговорила одними губами:

— Мама.

— Если вы почувствуете слабость, то я немедленно отвезу вас домой, — шепнул он ей на ухо.