Святая Катерина (СИ)

Катя дернула носом, посмотрела на него удивленно и ничего не сказала.

Под руку с ней он и вернулся в свой кабинет.

Пока Жданов разговаривал с мамой, у Пушкаревой на столе зазвонил телефон.

— Коля, — обрадовалась она, разговаривая тихо-тихо, чтобы не мешать шефу. Ему приходилось прислушиваться, чтобы услышать, что именно она там говорит: — Колька, Милан такой красивый! Я тебе галстук привезла, вечером отдам. Малыш в порядке, я себя отлично чувствую. Что папа? Ну, Коленька, мы же с тобой уже это обсуждали! Мы… все как-нибудь образуется, вот увидишь.

— Андрюш, ты какой-то рассеянный, — сказала в трубку мама.

— Мне пора, — быстро сказал он, закипая от этого Катиного чириканья. При живом Жданове нежничать с Зорькиным!

— Нет, я совсем не устала. Я спала в самолете, представляешь? Вот такое вот… — Пушкарева осеклась и подняла взгляд на нависающего над ней Жданова. Округлила удивленно глаза при виде выражения его лица.

— Коль, я тебе перезвоню, — сказала она, положила трубку, взяла со стола свой мобильник и, не сводя глаз со звереющего Жданова, выскользнула в конференц-зал. Чтобы дальше общаться со своим Зорькиным!

В другой комнате!

Чтобы им никто не мешал!

Чертыхнувшись, Жданов рванул к бутылке.

Только он удобно устроился в обнимку с виски, как появился Малиновский.

— У-у-у… — оценил он происходящее.

— Чего тебе надобно, старче? — и Жданов влил в себя еще одну щедрую порцию.

— Рыбка моя золотая… С какой радости мы опять наклюкиваемся? — кисло уточнил Ромка.

— А я еще не пил… — объявил Жданов. — Оставь меня, старушка, я сейчас в печали.

— Ой да ладно, помоложе некоторых выглядим, — кокетливо оскорбился Малиновский.

— Да ничего особенного. Просто Катенька… поговорила с Коленькой…

— Да что вы говорите? И о чем?

— Да так. Пустяки. Сказала, что галстук ему купила. Что вечером покажет.

— Угу.

— Потом еще парочку ласковых… А главное: он спрашивает её, как малыш! Какое ему дело до моего малыша? Какого черта он ведет себя как папаша?

— Ты стаканчик мне отдай, надо трезво оценивать ситуацию, — попросил Малиновский.

— Не-е-ет, — захихикал Жданов, защищая руками бутылку.

— Отдай!

— Прости, трезвый я сейчас ничего не смогу… Вот. Так что ты иди, Ромка, к себе. Не мешай мне страдать, — и Жданов с большим удовольствием выпил снова.

Вернувшись, Катя выключила компьютер и стала кидать какие-то вещи в сумку.

— Андрей Павлович, — сказала она, — раз уж вы разрешили мне уйти пораньше, я, пожалуй, действительно пойду. Что-то у Кольки там с папой случилось…

Жданов рванул к ней так быстро, что мир вокруг покачнулся. Черт, ну что же этот мир такой нестабильный!

— Куда, Катюш? — спросил он, преграждая ей дорогу с улыбкой, которая разъедала губы. — Ведь вы никуда не спешили еще пять минут назад. До этого звонка.

— Я просто устала, — она пыталась говорить мягко и спокойно, как говорят с пьяными или маленькими детьми. Но ведь Жданов не был ни тем, ни другим! — Отпустите! Меня ведь ждут.

Катя попыталась обойти его, но он не позволил ей ускользнуть. Притянул к себе, обнял, как в танце, и даже слегка покачнулся в такт барабанов, звучавших в его голове.

— Да? Кто? Неужто наш великий и несравненный Николя Зорькин?

Катя вздрогнула и посмотрела испуганно, встревоженно.

— Я действительно устала, Андрей, — глухо сказала она, поддаваясь ритму странного танца, с податливостью, разжегшей пожар внизу его живота.

— Катюш, — прошептал он, распаляясь от её дыхания на своих губах, — однако вы не устали издеваться надо мной. У вас как-то на это хватает сил.

— О чем ты говоришь? — спросила она. — Ты изменился в последние дни. Что с тобой, Андрей?

На её запрокинутом к нему лице играли сложные тени.

Неужели она действительно не понимает?

Не видит, что медленно убивает его своей ложью?

— Что со мной? — повторил он, не слыша себя за грохотом пульса. — А как ты думаешь?

— Мы поговорим, — сказала она успокаивающе. — Но чуть позже. Не здесь. Мне надо идти.

— Ты останешься здесь, Катя. Со мной. Потому что я очень хочу с тобой поговорить, — взмолился Жданов, не представляя себе, как сможет выпустить её из рук.

— Нас могут услышать, — и Катя снова попыталась его оттолкнуть. На этот раз он позволил ей это, и даже сам отступил назад.

Раскинул руки — вот он я, весь перед тобой.

— А пускай слышат, Катюш, — ярость взметнулась под потолок и обрушилась на них вниз. — Мне плевать! Я сошел с ума, а сумасшедший человек может позволит себе делать все, что ему вздумается! Я хочу… — он потянул за её смешной шарф, и завороженная его неистовством Катя, словно на веревочке, шагнула к нему — наконец-то! Жданов ухватил её за шею, припадая с поцелуем, и Катя ответила с таким отчаянием, как будто стояла на краю пропасти.

Она целовалась сейчас, как будто с кем-то воевала, как будто его, Жданова, отвоевывала, и её ладони стискивались в кулачки на её спине, а у губ был привкус слез.

Хлопнула дверь, но даже тогда Жданов не сразу смог оторваться от Кати.

— Нас видели, — испуганно сказала Катя.

— Кто? — удивился он, пытаясь сфокусироваться, но все было так расплывчато. Так непонятно.