Святилище кровавой луны

«Не смотри на них. Не смотри на них. Просто дыши. Переставляй одну ногу за другой. Ты просто беременная девушка, возвращающаяся домой с рынка. Никто не способен увидеть настоящий цвет твоих волос», – повторяю я, как бы стараясь сама в это поверить.

– Осталось немного, – слова плавно стекают с его губ, как теплый мед. Они успокаивают меня, заставляя почувствовать, что я могу сделать еще один вдох, не беспокоясь о том, что он может оказаться последним. И я забываю об одеяле, которым он накрыл свое раздражение. Только тогда я начинаю остро ощущать его дыхание, которое синхронизировано с моим собственным, как будто он помогает успокоить мои взбунтовавшиеся легкие.

Я хочу оттолкнуть его и сказать, что мне не нужна его помощь, но не могу, не привлекая к себе внимания. Я могу все сделать сама, как делала всегда. Но я позволяю его рукам оставаться там, где они сейчас покоятся, потому что теперь это мы.

Я пытаюсь не обращать внимания на звуки, издаваемые чернокровниками, сосредоточившись исключительно на том, чтобы делать один шаг за другим, и чувствуя, как сгибаются мои лодыжки, когда я иду по усыпанной гравием улице. Рука Гидеона покидает мою спину, и я ничего не могу поделать со своим желанием вернуть ее туда, где она была, как будто она была опорой, удерживающей меня на ногах. Отогнав это чувство в сторону, я переключаю свое внимание на то, чтобы скрыться из поля зрения Черной Крови.

Я различаю скулеж нескольких адских псов, но не оборачиваюсь, опасаясь того, что Черная Кровь сможет раскусить мою маскировку. Крепче сжимая фальшивый живот, я ускоряю шаг. Я все еще чувствую на себе их взгляды, следящие за каждым моим движением.

– Ты почти у цели. Осталось всего два квартала, – голос Гидеона теперь стал глубже, словно он подталкивает меня им вперед перед последними несколькими рывками в этой пешей гонке.

Всего два дня назад я могла пройти мимо Черной Крови, не моргнув глазом и не обливаясь холодным потом. Конечно, я беспокоилась, что они могут учуять во мне эльфа, но, по крайней мере, присутствовала надежда, что шанс быть пойманной невелик и стремился к нулю.

А теперь? Боги, теперь мне кажется, что к моей жизни подключен счетчик времени и каждая секунда моего дыхания – это подарок, и что время вот-вот истечет. И все из-за какой-то чертовой книги. Чертовой книги Гидеона. Вот к чему привело мое собственное отчаяние. Или, может быть, это расплата за плохое обращение с книгой. В любом случае теперь Гидеон находится в центре всех моих забот.

Когда чернокровники исчезают из виду, мы оба отступаем друг от друга на шаг, поскольку воздух отравляет воспоминание о его прикосновении ко мне. Я открываю рот, чтобы пробормотать слова благодарности, когда меня за руку дергают обратно к зданию. Последнее, что я вижу, – это тревога, горящая в его глазах, и обжигающий привкус виски на моем языке, прежде чем обернуться и увидеть виновника: мужскую особь с клювом. Шестеренки моего разума сразу начинают вращаться, взвешивая, использовать ли свободную руку, чтобы защитить свой живот, как повела бы себя беременная женщина в подобных обстоятельствах, или потянуться за ножом.

Я резко выдыхаю, когда Гидеон прижимает меня к стене, предоставляя возможность рассмотреть нападавших. Четыре мужские особи: карлик, человек, рогатый самец с единственным крылом и похожий на птицу самец с клювом и без крыльев.

Сбить с них спесь не составит труда. Я сдерживаю улыбку, в то время как мои пальцы чешутся от предвкушения того, что вот-вот произойдет.

– Отойдите от нее, – голос Гидеона разносится по улице, отражаясь от стен с такой силой, что я боюсь, как бы не треснули окна. Никто из мужчин не реагирует на звук. Я наблюдаю, как раздуваются его ноздри, и в глазах начинает гаснуть огонь, вместе с ним исчезает вкус виски, пока на его лице не остается только беспомощность.

– Это я забираю, – смертный начинает дергать мою сумку. Ту самую сумку, в которой лежит «Книга Сумрака». Вместо страха у меня в груди зарождается пьянящее чувство восторга.

– Что такая симпатяжка, как ты, делает тут одна? – спрашивает карлик, и я ловлю себя на том, что прищуриваюсь, как будто это может помочь мне лучше его понять.

И тогда я решаюсь.

Мой живот.

Я буду держаться за свой живот. Гораздо приятнее будет искалечить их голыми руками.

– Я настоятельно советую вам уйти, и мы можем притвориться, что ничего этого не было, – говорю я, одаривая их своей обезоруживающей улыбкой. Венсен всегда говорил, что я выгляжу безумно всякий раз, когда меня загоняют в угол, и я всегда отвечаю, что это просто способ показать силу. Вместо того чтобы признать, что мне иногда нравится насилие, я уверяю себя, что так я смогу отвести от себя подозрения. Кроме того, обычные хулиганы – одни из немногих, с которыми я могу подраться без каких-либо реальных последствий.